Иду, глаза разбегаются в разные стороны от обилия новых
впечатлений. Как ни крути, а чужая память это одно, а своим глазами
всё увидеть это совсем другое. Да и большинство изменений в роте
произошло уже после попадания меня в госпиталь. Стой! Даже
остановился. Это что? Получается, я только что впервые за всё это
время окончательно и полностью слился своим сознанием со своим
новым телом? Тяжко вздохнул, вот чего мне, оказывается, не хватало.
Полного слияния. Ладно, осознал и осознал, можно дальше идти.
Нечего на месте стоять, внимание к себе привлекать. А над только
что произошедшим подумать нужно. Хотя, что тут думать? Вбить себе в
конце концов в мозг, что «Я» — это не только моё сознание, но и
моё, акцентирую, уже МОЁ тело. И нельзя их отделять одно от
другого. Неправильно я делал...
Даже голова от нахлынувших эмоций слегка закружилась. Вот и
перехожу теперь медленно из одной мастерской в другую, по сторонам
любопытствую, да с людьми здороваюсь. Все заняты своим делами, но
поприветствовать почему-то каждый считает свои долгом. Ну и мне
поневоле приходится отвечать на каждый такой знак проявление
уважения и внимания.
Чётко знал, что вот это механики и мотористы, а это солдатики,
проходящие обучение в роте определённым специальностям.
В механической мастерской перехватили, похвастались и доложили
об уже отремонтированной и установленной на корпус колёсной раме.
Люди искренне радуются выполненной работе, а мне стыдно. Ведь это
по моей вине им работы привалило. То ли ещё будет в столярке.
Насколько я помню, корпус моего самолетика — довольно-таки хлипкая
конструкция из деревянного набора и фанеры. Сразу припомнилось, как
в полёте вибрирует под ногами тонкий полик. Как отдаётся в
позвоночник зубодробительная вибрация от работающего мотора за
спиной. И сиденье не располагает к комфорту. Оно жёсткое, тоже из
фанеры, лишь обтянуто кожей. И без привязных ремней! Вот почему я
вылетел из своего кресла вперёд головой! Впрочем, соврал, ремни
были, просто из-за авиационной бравады старался в полёте не
пристёгиваться... Не идиот ли? Интересно, мой пробковый шлем после
встречи с землёй уцелел?
Сборочный цех... Здесь собирают в одно целое из многочисленных
деталей наши аэропланы. Вот двое механиков обтягивают только что
собранный корпус тканью. Наготове с кистями ждут солдатики. В ногах
большие жестяные банки с клеем. Ткань будут пропитывать и таким
образом приклеивать к деревянной основе. Потом, после высыхания она
стянется и дополнительно придаст жёсткости и прочности корпусу.
Точно также и крылья обтягивают, а потом лаком пропитывают. Можно
точно так же и корпус покрасить дополнительно, но у нас этого
стараются не делать — лишний вес получается.