Задернув
занавески, дабы дневной свет не смел досаждать сладким сновидениям,
София вышла в приспешню, где продолжила готовить ужин. Девушка была
очень нежна в своем деле, но при этом её рука была тверда и
уверенна. Крупные голубые очи прельщали мужчин, заставляя сердце
трепетать, будто сотни бабочек ютились внутри их душ. Мужчины
селения украдкой смотрели на Софию, тихонько восхищаясь её
внешностью, и открыто завидуя её мужу, Добромиру. Зависть эта была
зла, очень зла. Она отыскала свое воплощение в словах о том,
достоин ли столь изнеженный и чувственный мужчина обладать такой
женщиной. По их мнению, её сердцу явно требовались ручищи грубого и
смелого мужа, способного и мясо добыть и волколака зарубить.
Женщины селения напротив завидовали именно Софии, мол мужа себе
взяла умного и силой не обделенного. Разные сплетни ходили по
селению, но никто не смел огульно распространиться о чем-то
оскорбительном, ибо раздор средь людей в эпоху Заката мог стать
поворотным в определении их скорой погибели. Языки обросли костями
настолько, что и сказать лишнего не мог даже самый болтливый из
ботливых. А дабы не было соблазна словами бросаться, так
большинство селян решило и от дурманящих разум напитков избавиться.
Трезвый ум сейчас важен не меньше умений в обращении с орудием. Да
и развлечений как таковых уже не стало: с уходом эпохи
Солнцестояния расслабление — непозволительная роскошь. Старики да
старухи со скрипом сердца вспоминают о тех годах, когда и жилось
легче и забот было меньше, да и свобод сколько не отнимай, а все
равно вольготно жилось. Хочешь — пей, хочешь — сражайся, хочешь —
бездельничай. А грамоты, дошедшие до наших лет через десятки
поколений, с неподдельной боязнью описывали эпоху Рассвета,
сравнимую как раз-таки с нынешней эпохой Заката: тогда и Волколаки
только появились, да прочая нечисть вылезла из своих темных пещер.
Эпоху Рассвета иначе прозвали эпохой Отречения, а виной всему люди,
во вред пользующиеся знаниями. По их причине и появились все эти
существа, вытесняющие из мира весь людской род. Но оставим на время
эту тему и перейдем к селению Вержавск, где последние несколько
дней жители наслаждались миром, пока не прибыл гонец из селения
Блестовит.
Запыхавшийся
мальчишка отчаянно боролся с громадными сугробами, то и дело
поправляя шапку, съезжающую набекрень. Кричал что-то невнятное,
окончания слов проглатывал, точно голодный воин хлеб, а тяжелое
дыхание сбивало его же с толку. Уже на околице, вконец обессилев,
он рухнул в снежное море и уже не шевелился. Выбежавший из избы
Акамир взял юношу на руки и внес внутрь, где быстро раздел его и
положил на печь, укрыв шерстяным одеялом. Всполошенные жители
обступили избу Акамира, любопытствующим взглядом пытаясь
рассмотреть что-то в изрисованных инеем оконцах. Вскоре на крыльце
показался Акамир, из-за могучей спины которого выглядывал его
белокурый сынок Конрад. Отовсюду послышались вопросы, любопытные
лица уставились на негласного лидера селения, подталкивая его к
разговору, но Акамир был известен свой рассудительностью и
недюжинной мудростью, отчего не спешил произнести ни слова.
Терпение народа заметно истекало, как истекает со временем горный
ручей.