Среди присутствующих послышался приглушенный смех. Финн с ужасом посмотрел на свою пустую и мою едва початую тарелки.
– Наша политическая система подорвана, – сказал Нат. – Деньги и личные интересы значат в Вашингтоне больше, чем голоса граждан. Но прелесть демократии в том, что она развивается, и до тех пор, пока мы будем стоять на защите общих интересов, помня о мужестве и верности своим принципам, все можно исправить.
Может, я и не понимаю политиков, но понимаю Ната. Большинство людей в этом зале интересует лишь власть, но когда Нат говорит о защите общих интересов, он действительно имеет это в виду. Большинство просто говорят об этом, а ему на самом деле не все равно. Я взглянула на Джеймса и улыбнулась, увидев, с каким пылом и обожанием он смотрит на брата.
– Пришло время восстановить наше государственное устройство и обязательства нашей демократии. Если же нет…
Что-то взорвалось. Все сотряслось, и этот звук был такой громкий, что казалось – я не столько услышала его, сколько ощутила удар. Я обнаружила, что сижу сгорбившись и зажав руками уши, хотя совершенно не помню, чтобы я шевелилась. Люди вокруг кричали и суетились, одни бежали, другие попадали на пол и растянулись на красно-золотом отельном ковре.
На сцене Нат упал за кафедру. Застыв, я смотрела на него и не слышала окружающего шума. Нат, прижавшись щекой к полу, смотрел на толпу, и я клянусь – на секунду он посмотрел прямо на меня.
Что происходит? Почему никто не помогает ему встать?
А потом я увидела кровь. Она расцветала на его груди, словно кричаще красные рододендроны во дворе миссис Мерфи, раскрывающиеся при появлении солнца.
С трудом мир вновь обрел скорость и звуки. Горло болело, и я поняла, что кричу.
В Ната стреляли!
Джеймс бросился к сцене, прорываясь сквозь толпу, чтобы добраться к упавшему брату. Финн и с ним еще человек шесть развернулись и кинулись в противоположную сторону, к выходу из зала. Я побежала за Джеймсом.
Агенты секретной службы поспешно уводили вице-президента из зала. Они выстроились цепью перед сценой и оттесняли назад людей, которых толпа спасающихся толкала в их сторону. У них за спинами вокруг Ната собрались те, кто уже был на сцене, в том числе мэр Маккриди и сенатор Гейнс – стоя на коленях около Ната, сенатор зажимал ему грудь. Джеймс со всего разбега влетел в строй агентов, как будто даже не видел их. Его поймали за руку и воротник и отправили обратно.