Когда получилось совладать с собой, я крепко прижалась к Артуру и впилась пальцами в его рубашку. Меня била крупная дрожь, вся кожа горела огнём. Я наконец смогла выдохнуть и обмякла в его руках.
— Моя горячая ведьмочка... Тише, тише, — он успокаивающе гладил меня по спине. — Ты справилась. У нас осталось две минуты до того, как вернётся Завьялова. А тебе ещё надо бумаги подписать по двум рапортам.
Во мне бурлили эмоции. Все и сразу — страх, благодарность, желание, обида и любовь. Пылающим лбом я прижалась к плечу Артура. Тонкая ткань его рубашки раздражала до слёз, хотелось сорвать её и вцепиться в его бархатистую кожу. Сжать, укусить, а затем покрыть поцелуями, заявить свои права на этого мужчину и никогда его от себя не отпускать.
— Артур, я схожу с ума, — всхлипнула я, не глядя подписывая документы, которые он подал.
Руки тряслись, и подпись получилась неровной.
— Такое бывает во время ритуала, желания становятся очень яркими. Боль обостряет чувства, — он помог мне одеться, а затем мягко приподнял мой подбородок, заглядывая в глаза, где уже набухли слёзы. — Люблю тебя, Лейла. Ты не представляешь, как сильно я люблю тебя и горжусь тобой. Ты даже не пикнула.
Он поцеловал меня так пронзительно и нежно, что с трудом сдерживаемые слёзы всё-таки хлынули по щекам. Артур вытер влажные дорожки пальцами, а затем стал собранным и немного отчуждённым. Послышались шаги, Завьялова нарочито долго открывала дверь. Я успела стереть с лица следы эмоций и даже постаралась принять равнодушный вид.
Наталья Борисовна окинула меня внимательным взглядом, затем кивнула Волкову.
— Волков, тебя проводят на выход. Лейла, останься.
Наблюдать за тем, как он разворачивается и уходит было чуть ли не больнее, чем впускать в себя кинжал. Сейчас Артур был мне нужен, до колик, до дрожи в мышцах, до красных пятен в глазах. Сжав кулаки, я неимоверным усилием заставила себя стоять ровно.
— Я хочу в комнату, — голос был сиплым и надрывным, я едва вытолкнула из себя слова, волком глядя на Завьялову.
— Тебе нехорошо? — с искренним беспокойством спросила она. — Что он сделал?
— Ничего, со мной всё в порядке, просто устала. Тяжёлая неделя, — я старалась отвечать спокойно, но больше всего мне хотелось закричать и разрыдаться.
Ну почему мы не можем быть вместе? Почему всё так сложно? Как я выдержу ещё два месяца, если у меня буквально скулы сводит от желания его касаться?