Подойдя поближе — еще до того, как сесть — я разглядел чуть
красноватые усталые глаза. Ее высочество выглядела так, будто или
не спала целую ночь, или примерно столько же плакала без перерыва.
Чуть припухшие веки и нос явно указывали на второе, и вместе с
дрожащими руками, напряженной позой и взглядом загнанной дичи
вместе означали только одно.
Елизавета в отчаянии.
— Наконец-то вы пришли! — проговорила она, хватая меня за руку.
— Господь милосердный, наконец-то… Я могу доверять только вам!
— Хм-м-м… Полагаю, не только, ваше высочество. — Я осторожно
улыбнулся. — Но мне, конечно же, вы можете доверять целиком и
полностью.
— И только вам! — Елизавета понизила голос, почти переходя на
шепот. — Его люди повсюду!
— Чьи?
— Морозова, конечно же! Вам известно, что он уже назначил дату
венчания?
Ах, ты, старый сукин…
Впрочем, чего-то такого и следовало ожидать. Незамысловатый, и
все же изящный в своей простоте ход: сначала обвенчать наследницу
рода Романовых со своим непутевым отпрыском в церкви, потом
короновать, насильно приведя под присягу всех несогласных… И только
после совершеннолетия Елизаветы, наконец, устроить официальную
церемонию бракосочетания и поставить в каком-нибудь из залов
Зимнего дворца сдвоенный трон.
Венчание уже лет этак сто не считалось официальной юридической
процедурой, так что на право Елизаветы унаследовать престол не
влияло никоим образом. Однако и для местной знати, и для всей
Европы значит ничуть не меньше, чем брак, зарегистрированный по
всем правилам и буквам закона.
Иными словами, после поездки в церковь моя несчастная племянница
станет собственностью младшего Морозова и инкубатором для его
чертовых наследников!
— Мне угрожают со всех сторон, — вполголоса продолжила
Елизавета. — Если я откажусь, Совет посадит меня под замок до конца
дней. Или сделает что-то еще похуже! А если соглашусь и обвенчаюсь
— меня уберут иберийцы.
— Не думаю, что этого стоит бояться. — Я покачал головой. —
Такое непросто провернуть — Зимний дворец охраняют, как никогда
раньше.
— Морозов слишком занят борьбой со своими врагами внутри страны,
— вздохнула Елизавета. — И они будут пробовать снова и снова, пока,
наконец, у них это не получится!
А ведь в чем-то она права. Ситуация, фактически, патовая:
венчание станет той самой точкой, в которой не самая важная фигура
в одно мгновение станет ценнейшей для одних и помехой — для других.
Морозов не примет отказа, а иберийцы вряд ли захотят видеть на
троне хоть кого-то кроме своего ручного герцога Брауншвейгского. И
единственный способ спасти Елизавете жизнь — не допустить
венчания.