— И как тебя зовут, парень? —
спросил у пацана. — Спасибо, Маша, все верно ты сказала.
Присаживайся, — улыбнулся я девочке.
С достоинством маленькой принцессы
девчушка уселась за свою парту, аккуратно расправила платье,
подтянула на плечо лямку белоснежного фартука с рюшами, снова
сложила руки на столешнице, как самая примерная ученица. И
внимательно стала смотреть на мня. Обалдеть. Неужто такие дети
бывают? Чтоб вот так вот и целый урок? И отвечать только когда
спросит учитель? А перед этим обязательно поднять руку?
Или я просто отвык в своем будущем
от этих самых простых и привычных школьных правил: здороваться со
всеми взрослыми, знакомыми и незнакомыми, кто пришел в школу по
делу. Быть вежливым, встречать учителя стоя, отвечать на вопрос, не
выкрикивая, а после того, как спросят? Слушать и записывать. Не
перебивать старших…
Да, мы были разными, но ведь
воспитывали нас практически одинаково в школе и дома. И ремнем
перепадало, и в угол ставили. И никто не помер от психологической
травмы после драки на улице. Хулиганы, отличники, троечники и
хорошисты, робкие и бойкие, все мы верили учителям и родителям,
верили в дружбу, честь и в собственное бессмертие.
Взрослые были для нас непререкаемым
авторитетом. Но редко когда взрослые становились нашими друзьями.
Как по мне, отсюда и растут ноги у многих бед. Однажды полученный
отказ или равнодушная фраза падают в детскую психику зернышком и
прорастают к выпускному в твердое убеждение: взрослым нельзя
говорить правду, нельзя доверять. Не поверят, накажут, не будут
разбираться.
Так, что-то меня понесло не в ту
степь. Вихрастый мальчик дергал себя за край воротник рубашки. В
глазах пацана уже появилось напряжение. Еще бы, учитель спросил
имя, и вдруг завис, почти целую минуту таращится на ученика с
отсутствующим видом.
— Так как тебе зовут, —
доброжелательно улыбнулся я.
— Ну, Митька я…
— Митька он, Кубанский, —
авторитетно заявила пухленькая сероглазая пятиклашка.
— Кубанский — это фамилия? — уточнил
я.
— Это у него прозвание такое. Они к
нам с Кубани сбежали. Вот, у нас прижились, — важно выдала
девочка.
— И вовсе мы не сбежали, —
оскорбился Митька.
— Митька, стало быть, Дмитрий? — я
вопросительно глянул на пацаненка.
— Дмитрий Олегович Бурлаков, —
солидно пробасил насупленный Митька, неловко выбираясь из-за
парты.