В этот момент от иконостаса стали отделяться образы архангелов и святых. Преобразившись в балахонно – монашескую мантию, сходили они один за одним с пьедестала, с северных райских ворот, прямиком из жертвенника, другие с дьяконника мимо аспид церкви, прямиком на выход, устремляясь к берегу реки.
Красный диск небесного святила показал свою головку из утробы раскинувшей ноги женщины в виде лесной полосы вдоль узкой речушки.
Собрав все силы, Егор проследовал за привидевшимися монахами и, затаившись в кустарнике, наблюдал следующую картину.
Было ощущение, что вороны вокруг хохотали, каркали в издевательском кличе, собирая все больше и больше черных собратьев пернатых. Но вместо них над Егором зависли, словно дюжина апостолов, черные монахи, что парили в отчасти глумящемся языческо – обрядовом хороводе, изгоняющей силой наполняя «хождением за солнцем» утреннюю зорьку. Как вдруг, словно по сигналу, они выстроились над поверхностью воды по ближайшему берегу, уходящая луна успела откинуть от них длинные тени, хоть и было ощущение, что эти силуэты подчинялась их же велению. Тени приосанились, увеличились, осмысленно преодолели неширокую реку и встали с противоположной стороны ровным отражением. Не успев выпрямиться, как вдруг взмыли в небо, принимая бой над гладью руки.
Егор, будучи участником лишь одного крупного боевого сражения, знал не понаслышке, какого убивать. Он остался жив лишь благодаря своему нраву, стойкости восприятия происходящего, когда на твоих глазах разворачивается рубка себе подобных, малоэффективные редкие выстрелы раздаются тут и там, и растворяются в людской боли. На деле же, в бою, лишь звон шашки об сабли, а сабли о шашки. Изнуряющим полуденным днем этот звон отрубал по локоть руки, добивая в грудь штыком, другой звук сносил голову упадшему с коня, а прочие отзвуки, наделённые отчаянием, в рукопашном бою вырывали кадыки с завершающим звуком, бульканьем вытекающей крови.
Открыв глаза, Егорка увидел местных жителей. Без какого-либо преувеличения, на реку вышла вся деревня. Измождённый от прожитой ночи, Егор смог приподняться и опешил от увиденного. Река была вся кроваво – красной, ей было не по силам процедить через себя пролитую в бою кровь, а берег, красный от только созревающей на нем земляники был истоптан местными жителями, которые крестясь, шептали: «Красная речка, красная».