– Ладно, не буду лезть в вашу семью, – вдруг выдает он, огибая стол. – Мне нужно согласовать с тобой новый график лекций. Сейчас принесу. Я на минутку, жди здесь.
– Хорошо, – говорю, кручу в руках телефон, и только он отворачивается, снова пишу сообщение: “Так зла, не могу. Поговори со мной минутку, можешь?”
Мой телефон тут же начинает вибрировать, и сердце приятно замирает, когда я вижу на экране “Берсеньев Даниил”.
– Да, – сразу принимаю вызов. – Как дела?
– Да путем, – отвечает нервно. – Он там? Обидел тебя?
– Нет, говорила с деканом, – кривлю губы. – Я ж говорила, все он знал. Вообще все, и ему как бы это нормально. Не видит проблемы.
– Конечно, нормально, они друзяшки в десны чуть ли не с горшка. Забей на все. Я приеду и заберу тебя домой. Пускай ебутся конем. Устроишься в другое место.
– Ну он сейчас пошел куда-то, вроде новый график у меня будет. Не знаю, может, уменьшат нагрузку, – гадаю я.
– Просто будь на виду, не оставайся с этим, ладно? – его тон становится все более нервозным. – Я скоро буду.
– Да, конечно, – даже не спорю, хочу, чтобы он приехал. – Я уже закончила, сейчас здесь решу и свободна. Скажи Марусе, чтоб мультики посмотрела, и газ перекрой, на всякий случай.
– Жди, – бросает он, молчит и добавляет: – Люблю тебя.
– Я… Люблю тебя, – отвечаю, сжавшись внутри вся от страха, что вообще такое говорю.
– Кого ты там любишь, Мара? – голос за спиной и громкий хлопок двери. – Все же я был прав?
Подпрыгиваю, сую телефон в карман пиджака.
– Я не хочу с тобой говорить, – поднимаюсь, хочу уйти. – Давай не будем устраивать шоу на работе.
– Давай не будем, – соглашается он, демонстративно поворачивает в замочной скважине ключ, вытаскивает и прячет в карман. – Ты забрала мою дочь и заперла мою мать, нахамила ей, довела до сердечного приступа.
Паника морозит внутренности. Я еле держу голос хоть немного уверенным, но самой уже хочется бежать, хоть в окно выпрыгивать.
– Я забрала свою дочь, – отвечаю ему, отступая на шаг. – Открой кабинет, Олег. Зачем ты это делаешь?
– По закону ты не имеешь препятствовать мне в общении с ребенком, если я не лишен родительских прав, которые у нас, Мара, равны. А что я делаю? – приподнимает бровь, смотрит вопросительно. – Я всего лишь хочу поговорить со своей женой, которую очень люблю, несмотря на все ее… Хм, выкрутасы.