Всё остальное время, устав от безделья, я потратил
на установку силков, потому что охота отнимала слишком
уж много времени, а дел и без неё было невпроворот.
Об их устройстве я не имел ни малейшего
представления, так что пришлось разработать собственную
конструкцию: гибкая ветка с самодельными шипами отгибалась
и стопорилась палочкой, к которой привязывалась нить
с кусочком плода клюквы на другом конце. Животное тянуло
приманку, вышибало стопор, после чего его убивала, кхм,
убивалка — другого названия для сего орудия я найти
не смог.
Под вечер же я соорудил пращу. Она оказалась одной
из тех немногих задумок, с которой не возникло
вообще никаких проблем на этапе конструирования: я просто
сложил втрое короткий участок в середине шнура
и перевязал его нитями из коры, получив карман для камня,
после чего завязал петлю на одном конце — и праща
была готова. Первобытное изобретение, самое простое, которое только
можно придумать.
Зато проблемы возникли, когда я попробовал из этой
пращи во что-нибудь попасть. Мишенью был выбран тот самый
многострадальный пенёк, уже испытавший на себе мощь моей
копьеметалки. На этот раз, однако, судьба его миловала:
из первых двадцати бросков точно в цель угодил лишь один,
да и тот, пожалуй, случайно, что даёт полное
представление о моей меткости. Упражнялся в метании
я несколько часов, после чего вынужден был признать, что
пращник из меня такой же хреновый, как и турист.
Может, даже хуже.
В общем, судя по всему, придётся делать ловушки
и пользоваться копьеметалкой, как вариант — найти гибкое
дерево, пригодное для изготовления лука. Совершить же
неолитическую революцию и перейти от собирательства
с охотой к земледелию и животноводству мне
недоставало знаний. И, конечно, рабочих рук.
Мысли вновь вернулись к грудастой девице. Всё-таки жаль,
что учительницу я нашёл уже мёртвой. Фигурка у неё была
что надо.
На этом моменте я обнаружил себя законченным циником
и устыдился, но ненадолго.
Ночью опять пришёл Шипящий — он не появлялся уже
три дня, я даже начал беспокоиться. Ящер давно превратил эти
походы в своеобразный ритуал, бросив попытки влезть
на платформу и тихо шипя внизу — этим
он занимался минут двадцать, после чего желал мне доброго
вечера на своём языке и убирался восвояси. Я всё
больше начинал подозревать, что именно благодаря этой твари
ко мне не приходил пока больше никто другой,
ну да оно и к лучшему. Единственное, что
вызывало неудобства — это невозможность нормально сходить
ночью в туалет. Сейчас-то ещё можно облегчиться прямо
с платформы, а что будет, когда я стены дострою?
Разве что делать это с лестницы.