– Вот изверги чертовы! – кричала я. Но они не обращали внимания на мои вопли, все лили и лили эту гадость на мою голову. Адель еще крепче прижала меня к стенке кадки.
Наконец-то зелье закончилось, в глазах двоилось. Мне уже ничего не хотелось, только лечь и забыться во сне. Я стала вылезать из этой долбаной бочки, они мне помогали вдвоем, Адель накинула на меня простыню, я замоталась в нее и двинулась к кровати, я не легла, просто упала в нее, не хотела больше шевелиться, в голове все жгло, мозги, казалось, плавились. Но мне не дали спокойно забыться. Эти две милые пышки стали меня опять толкать, одна хотела забрать простынь, в которую я укуталась, другая за плечи отрывала меня от подушки.
– Да еклмн, – ворчала я, – оставьте меня все в покое.
Но головная боль сверлила виски и молоточком стучала в лоб при каждом моем слове, я замолчала. Открыла глаза, смотрю на этих девиц, а сама убить была готова за их рвение меня поднять. Та, что с убаюкивающим голосом, наверное, и была Эльза, раз суетилась все у моей башки, потом поднесла ковш опять с какой-то травой заваренной к моему рту. Я глотнула и закашлялась. О Бог мой, такой горькой гадости я еще не пила.
Но она не отставала и поднесла опять ковш ко рту, чтоб я пила дальше, при этом показывала, чтобы я глубже дышала. Я так поняла, что пока все это не выпью, меня не оставят в покое. Вдохнула три раза глубоко, выдохнула и залпом стала пить эту горечь, преодолев себя, я почти всю ее все же выпила и давай дышать, чтоб не задохнуться от кашля. Адель меня слегка похлопывала сочувственно по спине. Когда я почувствовала, что могу уже спокойно дышать, Эльза размотала сверток, который лежал на табурете. Это была белая льняная рубашка, напоминавшая мне бабушкину ночную сорочку. Эльза стала ее натягивать осторожно через мою голову, я уже не сопротивлялась ничему, а податливо помогала одеть себя. Как только я оделась, в дверь постучали, Эльза крикнула в ответ на стук, и в комнату вошел Винценто, пропуская вперед молодую девицу в фартуке и чепчике с подносом в руках. Поставив поднос на табурет, придвинутый Адель, девица удалилась. На подносе стояла деревянная кружка, чем-то наполненная, и кусок белого мягкого хлеба. Винцент прошел к кровати, присел на край рядом с табуретом и сказал: