И всё же Санлеп решил туда наведаться. «Хуже не будет», – подумал он.
И, как всегда, ошибся. Мышеловка захлопнулась.
Заместитель прокурора города, Николай Иванович Шушенков расчленил его острым, как лезвие бритвы, взглядом сквозь очки с сильным увеличением. Наконец, спросил неприятно скрипучим голосом:
– Что привело вас к нам, молодой человек?
Санлеп рассказал все, как есть. Даже о взятке, которую предлагал ему Берзиньш.
– Вы открывали конверт? – последовал вопрос. – Сколько там было денег?
– Я не знаю. Конверт не открывал.
– Значит, на нем нет отпечатков ваших пальцев?
– А что – нужно, чтобы они были?
– Не ёрничайте. Дело, сразу скажу, сложное. Берзиньш и Озолс – уважаемые в городе люди. И им больше веры, чем вам, не так ли? А вы подозреваете в крамоле и мошенстве едва ли не всё население земного шара. Негоже это для молодого специалиста.
Санлеп понял, что и тут всё шито да крыто. Город обомшавел в пороке. Напрасно он пыжился что-то изменить. Этот город его одюжил. И он просто пустолает, реагируя на эти шашни. Чисто инстинктивно.
– Хорошо, – сказал он. – Считайте, что я и не приходил.
– Я чувствую, что вы передумали писать заявление?
Санлепу захотелось, чтобы эта квадратная спина вообще перестала что-то чувствовать. Но все-таки сдержался. Прокуратура – не то место, где можно вспылить и назвать всё своими именами. Выдавил из себя:
– Конечно же, передумал.
– Позвольте поинтересоваться, почему?
– Потому что это заявление можно истолковать как клевету, поскольку в городе рука руку моет. Прошу только вернуть мне акт о проверке мясокомбината. Есть ведь и другие инстанции, кроме прокуратуры…
И тут в голосе Шушенкова звякнул металл.
– Невысокого же вы о нас мнении. Но акт я оставлю у себя. Зайдите через денек, обсудим.
Это означало, что его писанина, все вскрытые им недостатки будут сокрыты. В глубокой-глубокой яме
И тут Санлеп горько пожалел о своём визите. Он наделал столько ошибок, что можно съехать с катушек. Его акт о проверке – бомба замедленного действия, которая может рвануть, но они этого не допустят. Как бы эта неразорвавшаяся бомбочка не сгубила его самого. Одним словом, попался, который кусался.
Загребли его, кстати, в тот же день. Пылающий гневом, Санлеп понял, что если не выпьет, не отмякнет душой, может натворить что-то такое, о чем потом будет жалеть. Но недоброжелатели ожидали от него именно этого. Они жалели только о том, что он не додумался до такого раньше.