Помню, что после этого меня вместе с отцом вызвали на педсовет и едва-едва не исключили из школы. Хорошо, что не посадили за антисоветские мысли.
Он мечтал о сцене
Володя Бочаров сыграл маленькую роль в каком-то очень посредственном кинофильме. Он хотел стать актёром, и, наверное, у него это и могло получиться, но я не знаю, как сложилась его судьба.
Коронным номером Володи было исполнение песни «О чём не говорят»:
«По льду каталась дама,
дул лёгкиё ветерок.
Упала, показала
конёк и башмачок.
И кое-что ещё, и кое-что иное,
о чём не говорят и петь о чём не стоит».
А я добавил в репертуар Володи поэму, посвященную ему самому. Она начиналась так:
Там, где песок смерзался в лёд,
где иней, словно ворс,
там приземлился самолёт,
и Бочаров прополз…
Опус был длинный, едва ли не в полтетрадки. Там описывались героические подвиги диверсанта Бочарова, который едва не был заклёван петухом в курятнике, где он спрятался от своих преследователей, его скитания в песках Каракумов и многие другие деяния.
Володе поэма страшно понравилась. Он выучил её наизусть и читал всем подряд, а однажды даже попытался сделать это на школьном вечере, но его спровадили со сцены после того, как он пытался изобразить сцену в курятнике, где петух яростно клевал его в зад. Бочаров оступился и упал, приземлившись на копчик. Он долго хромал, объясняя это тем, что стал жертвой бандитских разборок.
Максвелл
Учителя нередко ставили мне двойки. Особенно преуспел в этом наш физик Максвелл, у которого была и другая кличка – Бим-Бим. Она родилась потому, что на корешках всех книг и учебников в кабинете физики была наклеена бумажка с инициалами их владельца. А учителя звали Бережков Иван Максимович.
Жуткий флегматик, он ездил на каком-то драндулете, скорее всего, эмке довоенных времён. Садился за баранку, надев кожаные перчатки. В своей неизменной низко надвинутой шляпе был похож на героя какого-то шпионского фильма.
Максвелл часто проводил лабораторные работы. Кабинет физики мы использовали в качестве курительной комнате. Курили даже в его присутствии, пуская дым по стене. Он ничего не замечал или же делал вид, что не замечает, – сие неизвестно.
Я больше всего на свете не любил физику. А потом, уже в зрелом возрасте, неожиданно ею увлекся. Даже книжку написал об астрофизиках. Но это случилось много лет спустя, а тогда я домашние задания списывал у отличников. Когда выходил отвечать к доске, брал с собой учебник и излагал текст своими словами. Максвелл никогда не оборачивался.