Инна настороженно смотрела на него.
– Невежливо молчать, когда с тобой разговаривают взрослые, – сказал Нестеров. Лоб его покрылся испариной. Он внимательно следил за Инной.
– Вкусный апельсин, – продолжал Баринов с кошачьей улыбкой. – На, бери! Ну что же ты? Боишься? Да не бойся, я не кусаюсь.
Инна не пошевелилась. Глядя на Баринова умными серыми глазами, она вдруг побледнела.
На его лице появилось выражение раздраженного нетерпения.
– Да что ты, в конце концов! Иди-ка сюда!
Приподняв зад от дивана, он наклонился вперед, схватил девочку за руку и притянул к себе. Посадил на колени. Погладил по волосам.
– Красивая девочка, – промурлыкал он. – Почему апельсин не берешь? Нехорошо так с дядей обращаться.
Инна, глядя ему в глаза, вдруг ласково улыбнулась.
– А ты правда не кусаешься?
Баринов кивнул.
– Правда. Я добрый дядя.
Улыбка девочки стала еще более ласковой.
– А я кусаюсь, – сказала она. Личико ее исказилось злобой. Извернувшись, она укусила Баринова за палец.
Добрый дядя заорал от боли. Выпавший из руки апельсин покатился по полу в угол.
Инна, спрыгнув с колен Баринова, отскочила в сторону. Наставив на Баринова пальчик, запрокинула головку и злобно расхохоталась.
Побагровев, Вадим вскочил.
– Ты что вытворяешь, сволочь? – заорал он и ударил Инну по лицу.
Инна ошарашено взглянула на дядю. Глаза ее наполнились слезами. Она выбежала вон.
Еще час Баринов, раскачиваясь на диване взад-вперед, баюкал распухший, кровоточащий палец. Все его утешали и успокаивали.
– Вадим, сука! – выл он. – Чтоб я еще раз к тебе в гости пришел!
– Ну, что ты хочешь, Валера? – бормотал Нестеров, потирая лоб. – Она сирота.
– Да ну тебя! – сказал Баринов, чуть не плача. – Она меня за палец тяпнула! Сука!
Не дождавшись семилетия Инны, Нестеров отправил ее в престижную школу-интернат. Вскоре Нестерова засыпали телефонными звонками – жалобами на Инну.
Девочка никак не хотела превращаться в маленькую принцессу, достойную фамилии. У нее были уличные манеры. Она часто сбегала по ночам или во время занятий. Пока ее сверстницы обучались танцам, этикету и оксфордскому диалекту, Инна сближалась с детьми из бедных районов. От них Инна набралась характерных словечек. Воспитатели с ног сбивались, разыскивая ее по глухим подворотням. Инна сама возвращалась под вечер, в испачканном платьице, с царапинами на коленках и синяком под глазом.