Лестница скрипела под ногами, когда Макс
медленно поднимался на свой этаж. Каждое движение давалось с трудом
— не потому что мышцы не слушались, а потому что усталость теперь
сидела где-то глубже. Она проникла в нервы, в саму структуру
мыслей. Даже тишина в подъезде больше не казалась спасительной.
Раньше, в первые часы апокалипсиса, молчание за дверями
воспринималось как надежда — может, выжившие спят, может,
боятся.
Теперь молчание означало смерть. Или хуже того — затаившуюся
угрозу.
Пока он поднимался, в голове уже крутился невидимый список. Список
того, что он понял за прошедшие сутки.
Никаких иллюзий больше. Его физическая сила, выносливость, даже
скорость — это всё лишь инструменты. Настоящая разница между ним и
обычным человеком — это мана и туман.
17 единиц. Смехотворная кроха. Он чуть не умер на обратном пути
только потому, что не рассчитал. Вспомнил, как прятался за
мусорными баками, замирал, когда очередной зомби медленно
поворачивал голову. В такие моменты казалось, что сердце громыхает
как барабан, выдавая его с головой.
Туман давал преимущество. Но туман жрал ману, как чудовище. И
теперь Макс знал: каждая секунда использования тумана — это минус 5
маны. А если забыться, если не следить за шкалой — ты голый.
Он пообещал себе одно: больше никогда не доводить до такого. Туман
— это инструмент тактики, а не ковер, в который можно завернуться
на полчаса и чувствовать себя невидимкой.
Разделённый туман. Это открытие стоило маны, но того стоило. Туман
можно создать не во всей зоне сразу. Маленький пятачок, размером с
пару ступенек, может стоить всего 10 маны. Это даёт гибкость. Он
больше не обязан скрывать себя полностью — можно скрыть только
руку, только оружие, только зону входа.
Это уже не просто завеса — это контроль пространства. Настоящий
контроль, когда он может выбирать, что видит враг, а что остаётся
скрытым.
Ирина и Юля. Эти двое останутся в памяти надолго. Он видел таких
раньше — в сериалах, играх, книгах. Те, кто выжили по случайности.
Не бойцы, не стратеги, просто люди, которым повезло оказаться за
дверью в нужный момент.
И он ненавидел себя за ту минутную слабость, когда отдал им часть
запасов.
— Зачем ты это сделал? — спросил он себя вслух, пока закрывал дверь
своей квартиры. — Тебе жрать нечего, а ты делишься.