– Ты в порядке? – ее голос дрожал от волнения.
– Да, – успокоил я девушку.
– Хорошо, – она облегченно выдохнула. – А то князь Зорский едва
ноги передвигал. Я уже начала волноваться. Извини, что не пошла с
тобой. Хотела прикрыть сокурсниц, если копии или полозы миновали бы
вас. У остальных сил куда меньше, чем у меня.
– Ты все сделала правильно, – в моей памяти всплыли недавние
слова Людмилы Валерьевны об особенностях дара моей невесты. – И со
мной все в порядке. Извини, но сейчас мне нужно идти к Распутину.
Поговорим после?
– Да, конечно, – Дарья отступила, но, прежде чем вернуться к
своей наставнице, прошептала. – Остерегайся своего наставника. Мне
он не нравится.
– От него, судя по всему, никто не в восторге, – хмуро заметил
я. – Но придется искать общий язык. Как-никак два года друг друга
терпеть.
– Удачи, – напоследок пожелала мне Дарья и ушла.
Я же пошел вверх по лестнице на третий этаж, где и находился
кабинет Распутина. Дверь оказалась приоткрыта. Внутри горел свет,
но никаких звуков оттуда не доносилось. Я вежливо постучал.
– Входите, – сурово произнес Распутин.
Он сидел на высоком стуле с резной спинкой и подлокотниками в
виде змеи, больше напоминающем трон управителя, нежели обычный
предмет интерьера. Локти моего наставника покоились на широкой
столешнице, на которой кроме тонкой стопки пожелтевших от времени
бумаг ничего и не было.
Само убранство кабинета заместителя начальника Академии не
блистало присущим этому учебному заведению лоском и пафосом. На
ровных стенах с темно-зелеными обоями висели кости, судя по всему,
полозов. Каждая пестрила вырезанными на ней символами, значение
которых оставалось для меня загадкой. Плотно задернутые черные
шторы не пропускали внутрь ни единого лучика света, так что простая
люстра под серым потолком работала и днем.
У дальней стены находился огромный шкаф, доверху забитый
книгами. Несмотря на обилие томов, все они были расставлены ровными
рядами и строго по размеру. У соседней стены находился шкаф
поменьше. В нем стояли бутылки и стаканы, причем так же аккуратно,
как и книги. Видимо, хозяин кабинета очень любил порядок. Даже на
пушистом коричневом ковре, полностью устилавшем пол, не было ни
соринки.
Помимо меня и самого Распутина в кабинете сидел бледный князь
Зорский. Он расположился в одном из двух черных кожаных кресел. Но,
несмотря на внешнее удобство мебели, сидел мой сокурсник, словно на
иголках.