«Радуйся, постников началовождь бывый и непобедимый поборник!»[58]
Расскажем о последнем периоде жизни и великих подвигов св. Антония Великого. Усовершившись в безмолвии благодатью Святого Духа, Антоний вышел на служение ближним и Церкви Божией[59]. «Возможно ли изобразить, – пишет Афанасий Великий, – с какой радостью взирали все на лицо его, цветущее, к удивлению всех, свежестью и красотой? И начали стекаться к нему в огромном множестве, лишь только он открыл к себе доступ». И он стал служить всем разнообразными благодатными дарованиями. «А каких даров у него не было? Был дар чудотворений, дар власти над бесами, над силами природы и над животными, дар прозрения мыслей, дар видения происходившего вдали, дар откровений и видений…»[60]
Возможно ли исчислить всех учеников великого Антония, всех тех, которые устремились в пустыню, чтобы под руководством великого аввы достигнуть блаженства богообщения? Каменистые скаты и ущелья в горных хребтах по обеим сторонам Нильской долины, от Нила до Чермного моря и древнего Синая с одной стороны, с другой – до страшных пустынь Ливийских покрылись кельями подвижников. Ни палящий зной дневной, ни холод ночи, ни дикие звери, ни варвары-хищники – ничто не устрашало их. «На горах явились обители, – пишет Афанасий, – которые, подобно храмам Божиим, наполнились людьми, проводившими жизнь в пении псалмов, в молитвах, посте и бдении. То были люди, которые все свои надежды основали в грядущих благах вечной жизни. Исполненные самоотверженной любви, они непрестанно трудились не столько для прокормления себя, сколько для бедных. Это был как бы особый мир, блаженные обитатели которого не имели других целей, кроме правды и благочестия… Кто, взирая на них, не воскликнул бы: коль добри доми твои, Иакове, и кущи твоя, Израилю, яко дубравы осеняющия, и яко садие при реках, и яко кущи, яже водрузи Господь!» И для всех этих подвижников великий Антоний был наставником, отцом, великим образцом для подражания. Его слово было исполнено силы, проникало до глубин сердца. «Христос явил в нем врача для всего Египта, – пишет Афанасий. – Кто при Антонии не изменил своей печали на радость? Кто не отложил гнева? Кто не забыл горестей гнетущей бедности? Кто не пренебрег благами мира? Какой инок, утомленный подвигами, не ободрялся вновь благодаря его слову? Какой юноша, объятый страстями, не обратился к воздержанию?.. Он знал, кто страдает каким недугом, и для всякого у него находилось пригодное врачевство…»