— Сеансы сумасшествия.
— Моим сеансам сумасшествия. Думает, что так он отгородится от правды. От будущего. От…
Она вдруг замолчала, будто споткнулась о собственные слова, вгляделась в меня повнимательнее и повелительно произнесла:
— Дамир, где твои манеры?
— Что ещё вам от меня нужно?
— Представь нас, чтоб тебя! — она снова повернулась ко мне и демонстративно закатила глаза. — Мой племянник превращается в настоящего бирюка. Не в того горячего зверя, о котором строчат свои «расследования» озабоченные журнашлюшки из светской хроники. А в самого настоящего отшельника. Ну и куда это годится?
О господи…
Я сидела, уткнувшись взглядом в недоеденный десерт, и горела как кремлёвская звезда.
— Это Надежда Белова. Сашкина гувернантка с сегодняшнего дня.
Я подняла взгляд на даму и послала ей робкую улыбку.
— А это Елена Сергеевна Маврина. Моя тётка. Старшая сестра моей покойной матери.
— Очень приятно, — Елена Сергеевна с готовностью протянула мне свою унизанную перстнями руку. Я пожала её в ответ. На мгновение она задержала в своей хватке мои пальцы. Чёрные глаза вдруг стали внимательными-внимательными.
Наконец она отпустила мою руку, но глаз от меня не отвела.
— Как интересно… — пробормотала дама. — От тебя теплом, деточка, так и веет. Солнце, и всё тут. Хм… ты как-нибудь загляни ко мне, я тебе таро раскину.
Маврина бросила короткий, нечитаемый взгляд на племянника, и в уголках её красивых глаз собралось ещё больше морщинок, будто она спрятала там хитрую улыбку.
А я запутывалась в происходящем всё сильнее. Слишком уж много потрясений и необъяснимого для одного дня.
Впрочем, остаток ужина прошёл спокойно. Если это слово в принципе применимо к тому безумию, что творилось со мной весь день. Елена Сергеевна воздавала должное еде. Время от времени родственники обменивались «шпильками», но наблюдать за их пикировками было забавно, и я совсем не возражала, пусть не понимала и половины из того, о чём они говорили.
Под слоем наносного раздражения и язвительности чувствовалась настоящая, глубокая родственная связь. Что-то, чего у меня никогда и ни с кем не было, кроме мамы. Но в последние годы и она постепенно ускользала от меня, сдаваясь на милость своего недуга.
Я ещё долго не могла отойти от ощущения, что впервые за много лет оказалась на настоящем семейном ужине. Исключая меня, конечно. Поэтому вопреки всем странностям и загадкам вышла из столовой в приподнятом настроении.