Это неправда! Это сон! Но почему она тогда столько лет не может заснуть?.. Только закрывает глаза, вжимает голову в пернатое тело, а в голове пчелиным роем проносятся мысли и образы, которые она отчаянно пытается забыть.
Необратимость – вот что пугает больше неопределенности. То, что нельзя вернуться к островку стабильности, который появился у нее, несмотря на все прегрешения и дурные мысли.
Рука сама нащупывает обледенелый ствол молодой яблони и сжимает так крепко, что впервые за долгое время Эвелина вновь чувствует боль так, как чувствовала ее, когда тело разрывали на части обезумевшие от голода волки.
А может, это и не волки были, а самые настоящие люди.
Сентябрь, 2018
В офисе так душно, что Кирилл готов совершить убийство. Вскочить с рабочего места, схватить из стаканчика остро заточенный карандаш и воткнуть клиентке так глубоко в глаз, чтобы мозг брызнул в разные стороны, будто разорвавшийся воздушный шарик с водой. В своем воображении Кирилл смел и непоколебим. В реальности – потный, как свинья.
– Извините. – Клиент – дама с большими бедрами, лет сорока – тоже еле дышит. – Вам не кажется, что у вас… жарковато?
Ответом ей служит улыбка, как у мерчендайзера в продуктовом магазине, которого заставили раздавать покупателям образцы колбасы, несмотря на то что сам он вегетарианец.
– Простите, Нина Борисовна, – масляным голосом говорит адвокат, – кондиционер сломался, а окно открыть не можем: заклинило.
На лице у клиентки целая гамма эмоций: от оскорбления до непонимания. Она поджимает губы в «куриную жопку» и после секундного молчания наконец дарует холопу милость:
– Ну ладно. Так что вы думаете? Шансы есть?
«Шансы есть, а вот морали у вас, мадам, никакой», – думает про себя Кирилл, но как настоящий юрист неопределенно отвечает:
– Со мной – конечно.
Деньги, как говорится, не пахнут, поэтому, по идее, Кириллу не должно быть дела до чужих склок. Только вот даже спустя столько лет работы по специальности сердце все равно чуточку, но екает.
Клиентка мечтает ободрать трех родных сестер по причине смерти обоих родителей. Точнее, нет, не смерти, а по факту недееспособности. Престарелую мать удачно упекла в психушку, отец пока живет с ней, но уже ничего не соображает и даже не может назвать свое имя.
– Они оба все подписали, – откровенно поведала клиентка, только войдя в кабинет. – Мать до того, как ее признали невменяемой, с отцом так вообще проблем не было.