Один из центральных залов,
расположенных рядом с моей позицией, занят помощниками генерала.
Там у них карты, радиосвязь, проводной телефон и телепат, через
которого передаются быстрые приказы по ключевым базам. По сути, это
боевое дежурство. Важные стратегические решения принимает генерал,
но он сейчас спит. А этих ребят сменят другие, которые заступят на
смену утром.
Я вижу, как прыгуны разделяются.
Трое ускоряются, чтобы войти в зал,
где я сейчас нахожусь. Вторая группа слегка отстаёт, сворачивает в
боковой коридор и направляется туда, где работают помощники
генерала. Этого я допустить не могу, поэтому на пути Лучей
поджидает неприятный сюрприз в виде мастера Багуса.
Мастер — он и в Персии мастер.
Издалека я вижу неуловимую тень,
движения которой на большом расстоянии не разобрать. Тень
перемещается по крохотному клочку пространства, а убийцы падают и
остаются лежать.
Мои противники входят в зал.
Они не видят и не слышат меня, и тут
есть некая ирония. Даже кусаригама, остриё серпа которой почти
касается пола, скрыта от посторонних глаз иллюзионом.
Жду.
Очки позволяют рассмотреть
каждого.
Все убийцы низкого роста,
телосложение среднее. В толпе не отличишь одного от другого. Думаю,
азиаты. Хотя… Почему думаю? Знаю. По отчётам моей службы
безопасности Лучи базируются где-то на просторах Небесного Края, а
их легендарные ассасины набираются из числа деревенских сирот.
Городские бродяги, выросшие на свалках, орден убийц тоже
устраивают. Ни связей, ни прошлой жизни, в которой есть что терять.
Только учителя, давшие приют. И верность своему братству. Классика
жанра, в общем. Мне тоже доводилось жить в закрытых школах такого
типа, и неоднократно. А иначе откуда взять очень специфические
навыки, которым тебя не обучит ни один мастер боевых искусств?
Ассасины делают ещё по одному шагу и
начинают проваливаться в пол.
Выглядит очень странно.
Но я привык.
Каменные плиты на секунду
превращаются в некое подобие зыбучих песков, только хуже. Гораздо
хуже, потому что проницаемость не оставляет своим жертвам ни
единого шанса.
Провалившись по колено, убийцы
застывают.
Обнаруживают, что их ноги вмурованы
в плиты.
А затем слышат свист воздуха,
рассекаемого кусаригамой. Высверк лезвия, сопротивление плоти,
передающееся по цепи… Я всё это чувствую.
Ассасины умирают молча.