Часть общества потеряло ориентиры и
находится в растерянности, но есть люди, которые наоборот — нашли
смысл жизни. Один из таких людей — Костя. Наш директор сахарного
завода, компаньон Миши Афганца. У Кости — горящие глаза и
зашкаливающий энтузиазм. А еще твердая установка — руководить,
организовывать и направлять! Деньги он зарабатывает и даже очень
приличные, но, судя по всему, деньги его интересуют только как
средство. Цель — расширение Дела! Дело, все ради дела! На этом фоне
у Кости, конечно же, возникают большие и малые конфликты. В
частности, с директором химкомбината…
К началу девяносто второго года
химический комбинат представлял собой с десяток производственных
предприятий, тесно связанных между собой и производящих полсотни
наименований продукции — от удобрений до лаков-красок. В результате
успешных боевых действий, имевших место в прошлом году, химкомбинат
попал под наше влияние. Естественно, назначить собственного
директора на предприятие регионального значения нам никто не
позволил бы, но купить право согласования кандидатуры директора у
нас получилось. Конечно, при содействии нашего бывшего покровителя
товарища Ленцова… После нескольких бесед мы остановили свой выбор
на секретаре парткома комбината — в результате он и стал
директором. Звали его Игорь Иванович — представительный вальяжный
мужчина лет сорока пяти, типичный успешный функционер с хорошо
подвешенным языком, достаточно беспринципный, жадный до
материальных благ и трусливый. Такой и был нам нужен. Сходу мы
преподнесли Игорю Ивановичу служебный автомобиль «Форд Скорпио» и
положили зарплату — пять тысяч долларов в месяц. А также,
предоставили шофера, личного охранника и бонус — десять процентов
прибыли. Хотя о прибыли речи пока не было, комбинат имел стабильные
убытки. От Игоря Ивановича требовалось только одно — не мешать и
подписывать те бумаги, которые ему приносят.
Игорь Иванович, который всю свою
сознательную жизнь прожил на зарплату, к которой бонусом шли мелкие
парткомовские ништяки, был просто счастлив. И счастье его достигло
самых высших пределов, когда сам вице-губернатор, наш Борис
Борисович, пообещал ему место в областном совете на следующих
выборах.
Делами (в частности — финансами) на
комбинате занялся Костя, добившийся довольно неплохих результатов
на сахарном заводе. Прежде всего, Костя уничтожил все отделы сбыта
и снабжения на всех предприятиях комбината. И заменил их
коммерческими фирмами, в результате чего у нас оказался полный
контроль и над финансами, и над произведенной продукцией. Также
Костя сменил ключевых сотрудников бухгалтерии и охрану. Функции
охраны, естественно, перешли к фирме Миши Афганца. Деньги пошли —
сначала небольшие, а потом вполне приличные. Нам удалось
возобновить старый контракт комбината по экспорту удобрений,
появилась валюта. Закрутился бартер — удобрения шли в колхозы и
фермерские хозяйства, которые расплачивались зерном, а зерно, в
свою очередь, поступало на спиртзавод и потом — в виде водки — на
рынки и в магазины. Выдерживали мы и социальные стандарты — Косте
было строго-настрого приказано рабочий класс не обижать и вести
себя прилично. На комбинате работали бесплатные столовые, в самое
тяжелое время — в конце девяносто первого — выдавались продуктовые
наборы, да и зарплата была в целом выше среднего по городу.
«Наемный труд эффективнее рабского», — сказал я Косте на одном из
совещаний. На что Костя ехидно ответил мне, что сознательный труд
освобожденного пролетария эффективнее труда наемного рабочего.