— Какой еще примус… — пробормотал
смущенный Валерик, не читавший Булгакова. — А вы нам, уважаемая, по
пятьдесят грамм коньяка… а лучше по сто! И закусить
чего-нибудь.
Стодолларовая бумажка легла на
тарелку и мгновенно исчезла, а мы получили по фужеру с коньяком, по
бутерброду с колбасой и по «сникерсу».
— Коньяк французский, колбаса
итальянская, «сникерс» американский, — решительно провела ликбез
буфетчица, как бы намекая, что сдачи не полагается, и повернулась к
следующему покупателю.
Я беззвучно ржал, а Валерик
недоверчиво нюхал содержимое фужера.
— Шляпа какая-то, — сказал он после
того, как опустошил фужер. — И колбаса стремная. Сто пудов из
гуманитарных пайков, Леха!
— Ладно, — сказал я. — Не
привередничай. Знаток высокой кухни выискался! Пойдем лучше в зал.
Сейчас должно начаться.
В подтверждение моих слов зазвенел
звонок, и народ, тусящий в фойе, потянулся за зрелищами.
Большой зал дома культуры был
заполнен процентов на двадцать. На сцене ведущий — смокинг,
бабочка, белоснежная рубашка – заводил публику, пытаясь натужно
шутить и рассказывая скверные анекдоты. Публика, впрочем, была
невзыскательна и благосклонно смеялась.
— Жюри. — Валерик ткнул пальцем в
сторону первого ряда. Я заинтересованно рассматривал людей, которые
вот сейчас определят первую красавицу города. Заправляла жюри
какая-то женщина неопределенного возраста, похожая одновременно и
на секретаря месткома, и на бандершу. Рядом с ней откровенно скучал
молодой человек в вызывающе желтом пиджаке. Я заподозрил, что
девушки его в принципе не сильно интересуют. Еще был потасканного
вида престарелый джентльмен, которого девушки, судя по всему,
интересовали весьма. Впрочем, совсем не факт, что этот интерес
взаимен. Была дама бальзаковского возраста, усыпанная бриллиантами.
Было еще несколько странных мужчин и женщин без особых примет.
— Кто все эти люди? — с удивлением
спросил я.
— Эксперты, — усмехнулся Валерик. —
Главные спецы по красоте. Но настоящее жюри — вот оно!
Настоящим жюри конкурса являлись: наш
товарищ Матвей, сидевший рядом с ним приземистый плотный кавказец
лет тридцати — видный представитель азербайджанской диаспоры и
смутно знакомый мне господин в клетчатом пиджаке.
— Ну, Мамеда я знаю, — сказал я. — А
что это за клетчатый с ними?
— Хозяин ювелирного в центре, —
объяснил Валерик.