– Что ты говоришь такое?! Я никуда не уйду без детей! – не выдержав, заплакала я.
– Тогда я убью тебя своими руками, ведьма, – зло прищурился Юлиан. – И ты не сможешь вскружить мне голову. Не заставишь влюбиться в тебя!
«Вот только ты давно влюбился», – с горечью подумала я.
Правда, сказать ничего не успела. Ведь Юлиан рванулся ко мне, силой выдирая из моих рук младенца. Рей зарыдал у него на руках. Заплакала и Энни, пытаясь встать между нами. Маленькая, встрепанная, такая хрупкая и беззащитная. У меня сердце разрывалось при взгляде на нее сейчас.
– Нет, нет, не трогай ее! – тонко закричала она.
– Иди сюда, Энни! – Юлиан строго дернул ее за руку, пряча за собой, словно я была чудовищем. – Эта женщина опасна! Вот, возьми, подержи малыша. А я… разберусь с этим исчадием тьмы раз и навсегда!
Энни в ужасе прижала к себе Рея. А Юлиан замахнулся мечом. Я не успела даже ойкнуть, даже отшатнуться. Лишь увидела, как ярко сверкает острая сталь в размашистом замахе. Устремляясь к моему беззащитному горлу.
***
– Не-е-ет! – вскрикнула я, затрепыхавшись, как пойманная птица.
Мои глаза резко распахнулись. Сердце оглушительно заколотилось в груди.
– Госпожа, госпожа, что с Вами? Тише! Это просто сон!
Я почувствовала кольцо теплых рук и заморгала, еще ничего не соображая. Только еще мутно видя лицо кухарки, которая склонилась надо мной. Это была полноватая добродушная женщина в стареньком платье и аккуратном переднике. Она нахмурилась, не понимая, что к чему.
Кажется, я уснула прямо в плетеном кресле возле очага? В нем что-то побулькивало: похоже, что суп на наваристом курином бульоне. Помимо этого кухарка только-только достала свежеиспеченный хлеб к ужину. А на столе рядочками лежали пирожки с ягодами – на десерт. В замке было много детей, так что без сладостей никуда!
– Мамочка, смотри! Какой пирожок слепился! Я почти сама! – радостно запищала Энни, подбегая ко мне.
Она ткнула мне в лицо криво слепленный кусок теста. Но с такой милой детской гордостью на душе, что я не выдержала и улыбнулась. А кухарка подбежала к Энни, выхватывая у нее уже скрючившийся пирожок, пока тот не развалился. От таких-то размахиваний в воздухе.
Я не сдержалась и сгребла Энни в охапку. На глаза навернулись слезы, когда я уткнулась носом в светлые волосы дочурки. Словно не могла надышаться ею. Я всхлипнула, и Энни завозилась в моих руках.