Каждый новый шаг притуплял ее чувства, и, преодолев дорогу, ведущую через холмы, Берта перестала слышать тоненькие голоса диких цветов, потерявших свою жизнь под ее ногами. Перед ней открылся потрясающий вид: Гавань Заката, зажатая между двумя гигантскими скалами, встречала рассвет нового дня.
Всего один корабль стоял у пристани, его окружали крохотные, по сравнению с ним, дряхлые лодочки, с веслами и без весел, с рыбацкими сетями, со стариками, одетыми в рванье, спящими сидя прямо там же, в своей непрочной скорлупе, качающейся на волнах. У девушки не было часов, она торопливо зашагала, чтобы не опоздать к отправлению корабля. Ей казалось, прошло уже много времени с тех пор, как она покинула дом Вирджинии, и полдень должен был наступить очень скоро.
– Ты напрасно торопишься, девчонка, – услышала она скрипучий голос за спиной: – Еще есть минут сорок до отправления корабля, незачем бежать, ломая цветы, – когда Берта обернулась, она увидела низенького худого старика, держащего в руках два больших кожаных чемодана: – Посмотри, у тебя все ботинки полны стеблей, ты можешь поранить ногу, – указал он ей на ее собственные ступни.
Девушка остановилась, с тревогой глядя на этого человека:
– Откуда вы знаете, что я тороплюсь именно на корабль? – Спросила она.
– Зачем же еще тебе торопиться туда? – Проворчал старик, опережая ее. Он не стал останавливаться, чтобы поговорить с ней, и Берта решительно отправилась вслед за ним вниз с горы в Гавань Заката.
Услышав ее шаги следом за собой, путник вздохнул, что-то проворчал себе под нос и бросил ей через плечо вопрос:
– Ты что, собираешься на Фирру?
– Да, – кивнула Берта.
– Глупая затея, – покачал он головой: – Что делать там тебе, созданию воды и музыки?
– У меня свои дела. – Берта вспомнила, о чем предостерегала ее Вирджиния – нельзя никому в Гавани говорить о том, зачем она едет на остров.
Старик пожал плечами, и остаток спуска с холма они прошли молча. Трап корабля был спущен, но никто не поднимался по нему. Множество людей продавали что-то в высоких плетеных корзинах у самой пристани. Моряки-оборванцы шумно торговались, курили, смеялись и таскали купленные корзины к трапу. Путник с чемоданами сел на опрокинутое приливом дерево, которое было настолько сильным, что продолжало расти даже в горизонтальном положении.