– Ужас, дорогая моя Элира, это совершенно недопустимо, так себя вести.
И я сразу решила, что она была свидетельницей моего столкновения с лордом Эдсель, но дело было в другом.
– Риза, горничная. Я подумала о ней дурно, когда утром она опять не явилась на работу, и уже жалела, что поставила ее комнаты Аларда убирать, а ее, оказывается, мертвой нашли. После той грозы. Бедняжка, такая молоденькая и милая. Как куколка.
– Что? – сладость во рту, растворяясь, отдавала горечью. Живо вспомнилась кукла на серпантине тропы и кричащие над ней чайки. И то, как я ее там не нашла, когда отважилась пойти проверить, не показалось ли мне в сумерках.
Всю дорогу до поместья Лексия только и болтала о несчастной девушке, а по приезде отправила меня разбирать и сортировать покупки, затем были новые поручения и к вечеру я уже и думать забыла и о куклах, и о шалях, и о подкрадывающихся лордах. Даже затылок болеть перестал, едва я переступила порог дома, что уж о прикушенном языке говорить. Но две бессонных ночи подряд сделали свое дело. Я едва не засыпала, выбравшись из тесной ванной, и отключилась быстрее, чем голова коснулась подушки.
А на следующий день снова начались странности.
Лорд Эдсель внезапно возжелал к завтраку десерт. Причем так неистово, что не погнушался лично явиться на кухню. А там мы как раз. Мадам Дастин дегустировала, томящийся на плите соус и довольно щурилась. Кухарка Рина, худая как жердь, вопреки всем устоявшимся канонам, но улыбчивая и добродушная, раздувалась от гордости. Две горничные только закончили со своим завтраком и встали из-за общего стола, где принимали пищу слуги, а я только приступила. И когда хозяин собственной таинственной персоной возник в помещении, у меня был полный рот: ни прожевать, ни проглотить. Так и застыла, как проворовавшийся и пойманный с поличным хомяк. Салфетка, как назло не нашла лучшего момента, чтобы коварно покинуть мои колени и хомячьи щеки было не спрятать.
– Ваша светлость? – удивилась Лексия. При младших слугах она обращалась к лорду Эдселю только так. Лишь при мне по имени, а однажды оговорилась и назвала детским прозвищем – Ларди, и я тут же представила надутого недовольного мальчишку с оттопыренной нижней губой.
– Из дома исчезли десерты? – я почти видела эту детскую оттопыренную губу, с таким лицом он задал вопрос.