Первое, что бросилось в глаза — полное отсутствие регулирования.
Комиссия по ценным бумагам и биржам, SEC, будет создана только в
1934 году, после Великого краха. Здесь же, в 1928-м, рынок
представлял собой настоящий Дикий Запад, где правила игры
устанавливали крупнейшие игроки.
«Манипуляция ценами, инсайдерская торговля, искажение отчетности
— все это не только не запрещено, но и считается нормальной
практикой,» — записал я в блокнот.
Вторым открытием стала структура собственности банков. В 2024
году каждый серьезный финансовый институт был публичной компанией,
акции которой торговались на бирже.
В 1928-м многие банки и инвестиционные дома оставались частными
предприятиями, принадлежащими нескольким семьям. Это создавало
особую атмосферу закрытых клубов, где важнейшие решения принимались
за сигарами в частных кабинетах.
Я изучил список крупнейших финансовых фигур и их сферы влияния:
Дж. П. Морган-младший, унаследовавший империю своего знаменитого
отца; Чарльз Митчелл из National City Bank (будущий Citibank);
семья Меллонов с их банковской империей; братья Леман с их растущей
торговой фирмой на Уолл-стрит.
«Ключевые игроки: Морган, Митчелл, Меллон, Леманы, Голдман-Сакс,
Кун-Леб,» — добавил я в свои заметки.
Особое внимание я уделил механизму маржинальной торговли, то
есть покупке акций в долг. В 1928 году инвестор мог приобрести
акции, внеся всего десять процентов их стоимости и заняв остальные
девяносто процентов. Это создавало огромный леверидж и,
соответственно, огромные риски.
«Маржинальные займы достигли беспрецедентных 8,5 миллиардов
долларов к июню 1928 года,» — выписал я из одного отчета. Учитывая
покупательную способность доллара того времени, это астрономическая
сумма.
Я сделал еще одно важное наблюдение.
Скорость передачи информации. В моем двадцать первом веке
котировки менялись за миллисекунды, алгоритмы торговали на
опережение, а новости разлетались мгновенно.
Здесь же информация двигалась со скоростью телеграфа и телефона.
Тикерная лента, выплевывающая бумажные полоски с котировками,
отставала от реального рынка на минуты, а иногда и на часы.
«Информационная асимметрия — ключевое преимущество,» — отметил
я. — «Тот, кто получает новости первым, может опередить рынок.»
Я закрыл глаза, пытаясь сформулировать стратегию. Мои знания о
будущем давали мне преимущество, которого не было ни у кого на всей
планете.