В груди снова кипело. На каждом балу он ее спроваживает из зала. Раньше она не задумывалась об этом, а теперь понимала, что не хотел пугать своих бестолковых мотыльков. Она была нужна королю для грязных дел, для того чтобы кого-то разорвать в клочья, поставить на колени долину Изгнанников, проконтролировать работу ученых. И он выпроваживал ее за дверь, как только начиналась другая жизнь, полная красок и удовольствий.
Цепная псина как есть.
Ворвавшись в свою комнату, Мел громко хлопнула дверью, и не обращая внимания на пленника, равнодушно наблюдавшего за ее появлением, прошла в купальню. Стянула костюм, расплела косу и подошла к зеркалу.
Подтянутая доведенная тренировками до совершенства фигура, большие карие глаза, не слишком полные, вечно обветренные губы, прямой, чуть вздернутый нос с россыпью едва заметных веснушек. Она была не хуже, чем любая в том зале. Ничем не хуже! И если нарядить ее в такое же воздушное платье, сделать красивую прическу, то и лучше!
— Дура, — сказала она, — к черту платья.
Она переоделась в ночное и вышла в комнату, мечтая только об одном — провалиться в сон и ставить этот дурацкий день в прошлом.
Но стоило ей переступить порог, как напоролась на янтарный взгляд зверя. Он смотрел на нее холодно, как всегда высокомерно, с плохо скрываемым пренебрежением.
Именно это пренебрежение окончательно вывело ее из себя.
***
— Тебе весело, андракиец? — подошла близко и остановилась, нависая над ним. Не отрывая затылка от стены, Маэс запрокинул голову, чтобы смотреть ей в глаза.
— А тебе?
Как же хотелось стереть с лица эту ухмылку, сделать хоть что-то, чтобы заставило его прогнуться и почувствовать себя беспомощным.
— Вполне.
Он чуть склонил голову на бок:
— Я слышу музыку.
Мел ничем не показала своего удивления. Бальный зал находился в другом крыле, и сюда звуки веселья не долетали. Но, кажется, для зверя не было ничего невозможного.
— У вас праздник, но кого-то не позвали? — хмыкнул он, — Неужели ваш пустой король, не хочет видеть рядом с собой свою верную помощницу. Недостаточна хороша или танцевать не умеешь?
Сам того не подозревая, зверь ударил в ту же пульсирующую рану, которая сегодня мешала дышать. Ударил со вкусом, медленно проворачивая отравленное лезвие.
Мел едва сдержалась, чтобы не активировать ошейник. Останавливало лишь то, что ему плевать. Сколько бы боли она ни причинила, как бы ни пытала — он даже не пикнет. Продышится и снова своими звериными глазищами посмотрит так, что колени начнут дрожать.