А
вот Анну Васильевну такое положение вещей совершенно не устраивало,
и она торопливо сообщила:
–
А наша Валентина очень красиво играет на скрипочке.
–
А наша Ниночка – на рояле! – моментально взвилась Ирина Семёновна и
победно посмотрела на соперницу.
–
А на чём играет Лариса? – ради справедливости и больше даже из
вежливости спросил я.
За
столом повисла неловкая пауза. Видно было, как Анна Васильевна
торопливо сочиняет подходящий ответ, как вдруг раздался спокойный
голос Ларисы:
–
Я ни на чём не играю. Терпеть не могу всё это.
–
А что же вы тогда любите? – спросил я, чтобы помочь девочке выйти
из щекотливой ситуации, в которую она попала по моей
вине.
–
Химию, – серьёзно ответила Лариса, хоть и смущённо.
Ирина Семёновна громко и насмешливо фыркнула,
поэтому я не смог не поддеть вредную тётку:
–
Прекрасное увлечение, – похвалил я девочку и мстительно добавил. –
Для нашей семьи химия, между прочим, имеет огромное значение. Мой
дедушка по маме был известным учёным-химиком, академиком и
профессором. Моя тётя Лиза – знаменитый учёный в Цюрихском
университете.
И
видя, как закаменели лица присутствующих, добавил:
–
Она старый коммунист, друг советского народа.
Все расслабились, заулыбались, и мои ставки
на брачном рынке моментально взлетели до заоблачных
высот.
Матильда Фёдоровна подключилась теперь более
активно и проворковала своим глубоким, грудным голосом:
–
Муленька! А что же вы не едите? А давайте я вам рагу положу. – И
она схватила унизанными перстнями пальцами какую-то плошку и
принялась торопливо выгружать её содержимое мне на
тарелку.
–
А бутербродик с икоркой будете? – утвердительно сообщила она и
потянулась на дальний конец стола, невзначай задев меня своей
необъятной грудью.
Я
посмотрел на тарелку, которая теперь по высоте и консистенции
больше напоминала пресловутое «Ласточкино гнездо» и подавил
вздох.
А
разговор за столом тем временем коснулся нового сорта брюквы
(просто там стояло блюдо с фаршированной горошком брюквой, все
попробовали, восхитились и разговор сам по себе переключился на
брюкву).
–
А я вот недавно вернулся из Кольского полуострова, – рассказывал
похожий на палтуса мужчина (только не на удивлённого, а больше на
свирепого) и я сразу понял, что это отец Танечки, товарищ
Красильников.
–
И что там? Зима и снег? – хохотнул Адияков, обрадованный, что можно
хоть немного нормально поговорить.