- Разрешите идти?
- Иди.
От капитана я вернулся, когда уже все, кроме Богдана, спали. Он
стал приставать с вопросами: что да как. Я не мог ему внятно все
объяснить, потому как в голове у меня на тот момент была только
Даша. Я пообещал, что утром все расскажу и уговорил его со мной не
ходить, сказал, что ничего опасного в этом нет. Я взял веревку,
крюк, легко перепрыгнул забор и пошел к тому заветному дому, где
договаривался о встрече. Подходя к дому, я всматривался в темноту
улицы и молил Бога, чтобы она пришла. Ночь была очень светлая; на
небе было много звезд, и мне показалась, что они были как на нашем
небе, но все равно что-то их отличало. Я пытался понять - что.
Вдруг я услышал позади себя треск ветки. Оглянулся: держа ветку в
руках, стояла Даша. При свете луны она была еще красивее, я не мог
быстро сообразить, мой язык как онемел. Я просто стоял и смотрел.
Видимо, не дождавшись меня, она начала первой.
- Тебя как зовут?
- Николай.
- Я тебя ждала вчера.
- Я не смог.
- Ты, пожалуйста, не подумай ничего плохого обо мне, но мне не с
кем поговорить, я так скучаю по русской речи.
Я немного стал приходить в себя.- Скажи, а как ты здесь?
- Это длинная история, она давно началась, когда меня еще не
было на свете. Она повернулась и тихо пошла вниз к ручью, который
течет с гор. Даша была в том же черном платье, оно было до самых
пяток. Девушка шла так бесшумно, что казалось, она летит по
воздуху. Мы дошли до ручья, где стояла скамья, сели и я слушал ее
такой приятный и нежный голос. Она рассказывала свою историю, и мне
казалось, что с ней давно никто не говорил. Я ни о чем не
спрашивал, не перебивал, мне даже как-то не верилось, что я сижу с
ней рядом. Я боялся ее перебить, потревожить, мне казалось, что она
сразу уйдет. Вдруг Даша спросила:
- Коля, ты меня слушаешь?
- Я тебя очень внимательно слушаю, только не все понимаю.
- Что ты не понял?
-Ты сказала, что твой отец декабрист. Извини, но я не понял.
Даша на меня посмотрела таким взглядом, что мне стало неловко за
свой вопрос. И зачем я только спросил. Но она так ласково
продолжала:
- Николай, извини, ты ведь из деревни?
- Да, - ответил яи почему-то опустил глаза. Мне первый раз стало
стыдно, что я из деревни. До сей поры я чувствовал себя большим
грамотеем среди тех, кто вовсе не умеет читать. Дядя Наум нас с
Богданом научил писать, читать, разговаривать не так, как
деревенские, а по культуре, но с образованным человеком я так и был
деревенщиной. Она заметила, что мнестало неловко.