Я постояла-подышала, и боль понемногу отпустила. То есть, совсем
не прошла, ясное дело, но уже не заставляла скрючиваться, точно
древнюю старуху. Я отцепилась от каретной дверцы и пожалела о том,
что с негодующим фырканьем отвергла предложение целителя походить
некоторое время с тростью. Сейчас бы оперлась на неё, с другой
стороны меня поддержал бы парнишка, и мы с ним более-менее бодро
доковыляли бы до трактира. А так парень был на полголовы выше меня
(что, впрочем, несложно) и мою навалившуюся на него тушку удерживал
без особых усилий. Однако он ещё и тащил моё барахло… Как бы не
сорвал спину тоже.
Словом, я решила, что здесь непременно закажу какому-нибудь
столяру длинную крепкую палку с надёжной ремённой петлей… ага, и
бледно-голубым булыжником в навершии. Буду ходить с посохом,
чародейка Зима. Но пока что, увы, бедному парню пришлось чуть ли не
тащить меня вместе с моей поклажей.
К счастью, идти было совсем недалеко, потому что трактир стоял
прямо напротив почтовой станции. Здание недавно то ли
надстраивалось, то ли ремонтировалось всерьёз: свежей побелкой
попахивало до сих пор, а желтовато-розовая штукатурка на северной
стене, кажется, не до конца ещё просохла. Хм. Неплохо, похоже, идут
дела у трактирщика в захолустном городишке на самой границе
человеческих земель. Кто это сюда наезжает так часто и немаленькими
компаниями, если в трактире понадобились дополнительные комнаты?
Хотя… что за дурацкий вопрос? Достань контракт, разверни и прочитай
имя нанимателя, вот тебе и ответ.
Мой провожатый, никого ни о чём не спрашивая, повёл меня наверх.
Комнатка оказалась небольшая, но непривычно светлая. Окошко-то было
обычным, только упитанной кошке пролезть, но побеленные потолок и
верхняя четверть стен делали помещение светлее, выше и даже как
будто просторнее. А ещё, радуя глаз усталой путницы, на полу лежала
медвежья шкура. Я тут же сбросила на неё плащ и растянулась
навзничь, давая отдых многострадальной спине. Я готовилась делать
морду лопатой: «Ничего не знаю, мне так легче!» — но парнишка даже
бровью не повёл. То ли навидался, работая в трактире, всякого, то
ли был предупреждён, что едет бедная, несчастная, покалеченная
девица, спину повредившая, на голову ушибленная…
— Я сестрицу пришлю, вашмилсть, — сказал он до того невозмутимо,
будто постояльцы в этом заведении вообще имели обыкновение валяться
на полу, — чтобы умыться помогла и переодеться, и всякое такое.