В общем, я выписывала мелом руны на потолке — к моему немалому
удобству, небелёном. Больше всего, ясное дело, уставали шея и
плечи, да ещё меловая пыль сыпалась на лицо, то и дело попадая в
глаза. Дурачок лестницу держал надёжно, можно было не отвлекаться
на сохранение равновесия, и я с несколькими передышками (руки
просто отваливались, оттого что я их держала над головой) расписала
все четыре угла и центр гостиной. Пусть будет освещена вся
равномерно, а не беспорядочными островками. Я активировала все
цепочки по очереди, комнату залил мягкий, чуть желтоватый свет, —
не люблю классический голубой: холодный он какой-то, мертвенный, на
мой вкус, — дала монетку восхищённо вертевшему головой парню и
пошла отряхиваться от мела, умываться и искать сеньору, чтобы
доложить ей о выполненной работе.
— А они так и будут весь день светить? — спросила она, озираясь
на манер своего дурачка.
— Весь день и всю ночь, — подтвердила я. — А что? Окна здесь
выходят прямо на запад, до самого вечера в комнате довольно
сумеречно — пусть светят.
— Это тяжело? — спросила сира Катриона, продолжая с восторгом
рассматривать группы светящихся шаров, похожие на
булочки-«цветочки». Мне даже захотелось надуться, как лягушке-быку,
но я скромно сказала:
— Ужасно! Плечи ноют, шея не гнётся, а руки — вообще слов
нет.
— Ну, это понятно, — торопливо возразила она. — Я хочу сказать,
маги ведь тоже тратят силы на колдовство, верно? Вам, наверное,
несколько дней теперь сил не хватит ни на что, да? Целых… пять раз
по семь…
— Тридцать пять, — любезно подсказала я.
— Вот-вот, тридцать пять огоньков разом вместо двух-трёх.
— Это руны, сира, — вздохнула я, поборов минутный соблазн
объявить себя надорвавшейся страдалицей и побездельничать
денёк-другой. — Требуют долгой и тщательной подготовки,
безукоризненного исполнения и твёрдого знания не только значения
каждой, но и законов их совместимости. Однако уже написанную что
отдельную руну, что рунную цепочку активировать легко. Ну, как бы
вам… вот, скажем, навалены неопрятной кучей здоровенные сучковатые
поленья, а вот сложены шалашиком тонкие, ровные, сухие, а под ними
уже приготовлены берестяные полоски и трут. Первый костёр тоже
можно разжечь, хорошенько постаравшись, но второму-то хватит
нескольких искорок из огнива. Я долго щепала лучинки и крошила
трутовик, сира Катриона, но чтобы поджечь их, достаточно было
два-три раза ударить кресалом по кремню.