Желание продолжать тренировку пропало, хотя положенное Герман
ещё не отбегал. Ладно. Добегает в другой раз. Острые струи
прохладного душа кололи кожу, но привычной бодрости не дарили. Смыв
шампунь с волос, Летов бросил взгляд на тело. Нет, у него не было
«пивной мозоли», и под кожей бугрились мышцы, если их напрячь. Но
предательские дряблые складочки на боках, когда Гера наклонялся,
бесили.
Впрочем, сейчас его всё бесило.
Долгожданный развод, затеянный Миленой, в очередной раз
отодвигался. Это подвешенное состояние раздражало настолько, что
Летов как ни когда был близок к рукоприкладству в самом что ни на
есть абьюзивном смысле этого слова. Возможно, после этого
проволочки с разводом наконец закончатся.
Но нет, конечно, нет.
Ничего не закончится. Герман слишком хорошо знал свою жену,
чтобы надеяться на простой исход. Она раздует из банальной пощёчины
побои, а то и покушение на убийство. Хорошо, что жили Летовы в
отдельном доме. Проживай они в многоквартирном доме, к гадалке не
ходи, она бы устраивала по три концерта в день, терроризируя
соседей и полицию россказнями о несуществующем насилии.
Нужно купить грушу.
Герман боксом и вообще единоборствами не увлекался, но прямо
сейчас с радостью бы сбросил агрессию в конструктивное русло. И для
психики хорошо, и для здоровья полезно.
Он вышел из душевой, которая прилегала к тренировочной зоне.
Пахло потом, и Гера приоткрыл фрамугу на проветривание. За
стеклом догорал короткий зимний день. Света из окон, выходивших на
север, уже не хватало. Сумрак и скат крыши давили на черепную
коробку. Захотелось сбежать на работу, хотя сегодня был выходной.
Всю работу, понятное дело, не переработаешь. Особенно в бизнесе
Летова. Бросив использованное полотенце и спортивную одежду в
корзину для грязного белья, он пошёл к лестнице. Неплохо было бы
подкрепиться, а потом и собираться в офис.
Но открыв холодильник, Герман обнаружил, что идея поесть дома
всё же была плохой.
- Арина сдала пробник на два! - остановил его изыскательские
работы голос всё ещё супруги. Причём, судя по тону, виноват в
двойке был непосредственно Летов.
Дверцу пришлось закрыть несолоно хлебавши.
Точнее, не пошлебавши вообще.
- И тебе добрый день, дорогая, - натянул демонстративно-дежурную
улыбку Герман. – На что она пробовалась в этот раз?