Гонконг, район Юньлон, швейная фабрика
– Вы еще не устали от моего монолога? Нет? Тогда я продолжу.
День уже клонится к закату, и это значит, что скоро швеи разойдутся по домам. Но молодому человеку, кажется, нет до этого дела. Со стороны складывается впечатление, что он готов молоть языком вечно – вне зависимости от того, слушают ли его, есть ли вообще слушатели в помещении, и понимают ли они хоть что-нибудь. Он, что называется, самодостаточен.
Когда он вновь, после короткой паузы, начинает рассказывать, китаянки, стоящие за станками, перебрасываются красноречивыми взглядами. Эти взгляды, эти поднятые к небу глаза, выражают одинаковое чувство. Если выразить его словами, то оно будет звучать, так: «Боже, как же он всех нас достал!».
Но как китаянки не понимают ни слова из того, что рассказывает молодой человек, так и тот не замечает – или делает вид что не замечает – их знаков. Он идет между станками с хозяйским, расслабленным видом, который – если опять же выразить его словами – говорит: «Мне глубоко плевать, если кто-то утомился от моей болтовни».
– Ну, в общем, так. На студентах МГИМО я поднялся так здорово, что мог бы и по сегодняшний день кататься как сыр в масле. Почему нет? Стряпал бы свои джинсы, открыл бы небольшой магазин и продавал бы их младшим курсам по рекомендации старших. Видимо, как раз это и называется «вести тихий семейный бизнес». Что же мне помешало, спросите вы? Чеченцы! Чеченцы стали моим персональным адом и в конце концов мне пришлось бросить МГИМО, этот прибыльный, жирный, лоснящийся кусок.
Все началось с того, что мне понадобилось придумать логотип. Это было нужно, чтобы ляпать его на джинсы – ну, знаете, я же продавал «шведскую продукцию», и штаны без бирок тут бы уже не прокатили. Поэтому мне пришлось подумать, где доставать эти бирки – и не просто бирки, а с надписью, хотя бы отдаленно похожей на шведскую. Иначе студенты МГИМО просто порвали бы меня на части, раскусив подделку. И вот я сел дома и пораскинул мозгами.
Сначала требовалось разобраться с названием, которым я хотел бы украсить свои «скандинавские» штаны. Это должно было быть что-то шведское, понимаете? Простое, емкое и с местной спецификой.
Я расколол эту задачку в два счета. Никаких проблем для парня с воображением вроде меня. Названием марки моих джинсов стало слово «ЛИНДГРЕН».