– Что случилось? – проснувшись, спросила Кэти.
Пока Джордж надевал штаны, она зажгла лампу на своем столике.
– Джордж, что там? – спросила она еще раз, взглянув на его бородатое лицо.
– Все нормально, дорогая, – заверил он, подняв глаза. – Я только хотел осмотреть задний двор. Что-то Гарри беспокоится: почуял кого-то возле эллинга. Должно быть, кошка. Пойду утихомирю пса, пока он не разбудил всю округу.
Он надел мягкие кожаные ботинки и собирался накинуть свою старую морскую парку[2], которую оставил вечером на кресле.
– Со мной ничего не случится. Спи!
Кэти выключила свет.
– Хорошо, – сказала она. – Надень куртку.
На следующее утро она вообще не вспомнила о том, что просыпалась ночью.
Когда Джордж вышел через черный ход на кухне, Гарри все еще лаял на двигавшуюся тень. У ограды плавательного бассейна стояла длинная деревянная жердь. Джордж схватил ее и побежал к эллингу. Он видел, что тень двигается, и покрепче сжал в руках свое тяжелое орудие.
Снова раздался громкий стук.
– Черт! – Джордж увидел, что дверь эллинга распахнута и качается на ветру. – А я-то думал, что дверь закрыли!
Гарри снова залаял.
– Замолчи, Гарри! Тихо, тихо, кому говорят!
Спустя полчаса Джордж был уже в постели, но все никак не мог уснуть. Конечно, ему, бывшему моряку, оставившему службу несколько лет назад, подъем среди ночи по тревоге был не в новинку. Некоторое время понадобилось на то, чтобы «выключить сигнализацию» в сознании.
Пытаясь заснуть, он размышлял о том, на что обрек себя. Второй брак на женщине с тремя детьми, новый дом, а значит – большой ипотечный кредит… Налоги в Амитивилле были в три раза выше, чем в Дир-Парке. В самом ли деле, зачем ему нужен новый быстроходный катер? Как, черт возьми, собирался он заплатить за все это? Дела в строительном бизнесе на Лонг-Айленде обстояли паршиво из-за высоких ипотечных ставок, и пока банки не снизят их, не было и надежды, что перемены близко. А если никто не строит и не приобретает недвижимость, то нафиг кому-то здесь нужен землеустроитель?
Кэти повернулась во сне, и рука ее легла на шею Джорджу. Она нежно уткнулась лицом ему в грудь. Он понюхал ее волосы и подумал о том, что от них исходит тот самый чистый запах, который ему всегда так нравился. И дети ее всегда чисто вымыты и опрятны. Ее дети? Теперь это были дети Джорджа. Каких бы забот ему все это ни принесло, она и дети стоили того.