Я, замотав низ лица шарфом и накинув капюшон не слишком нужного
сейчас дождевика, двигался сквозь толпу, стараясь не задерживаться.
Шагал я к небольшой лавке у самой городской стены. Её товар — маски
всех форм и размеров. Ритуальные, маскарадные, вычурные и простые,
детские — здесь можно было найти всё.
Мастер сидел прямо у входа, сосредоточенно вырезая узор на
деревянной заготовке. Его руки двигались с ловкостью, отточенной
годами работы. Когда я остановился у прилавка, он поднял голову.
Его взгляд был цепким, изучающим — таким, каким смотрит человек,
привыкший угадывать намерения покупателей.
— Вам нужна личина, — сказал он утвердительно, чуть склонив
голову набок. Неудивительно, что он угадал — я выглядел как
человек, скрывающий свое лицо, и подошел к торговцу масками.
Разумеется, личина мне нужна.
— Простая, без излишеств, — глухо пробубнил я.
Он кивнул и потянулся к полке за спиной. Вскоре в его руках
оказалась маска: гладкая, из темного дерева, без единого украшения.
Глазницы вырезаны ровно, без завитков и символов. Она выглядела
настолько простой, что казалась почти безликой, а на полке рядом
лежало еще пять таких. Просто великолепно.
Я взял её в руки. Древесина была прохладной на ощупь, но лёгкой.
Маска будто бы не весила ничего — идеальная для того, чтобы стать
невидимым среди толпы. Еще и шнурки есть, чтобы закрепить ее на
лице.
Я протянул мастеру деньги.
Рассчитавшись, я надел маску и мельком взглянул на своё
отражение в отполированной медной пластине у прилавка. Черты лица
исчезли — остались лишь тёмные глазницы и пустота вместо губ.
Непривычно.
— Спасибо, — проговорил я, и не узнал свой глухой голос. Да, то,
что нужно.
Я спрятал маску под плащ и немного попетлял по городу. Плащ я по
итогу свернул и оставил на крыше домишки в паре кварталов от храма.
Там же надел маску, слегка поправив ремешок на затылке, и поспешил
к виднеющемуся храму. Простое, даже скромное здание из темного
камня. Никакой позолоты, никаких вычурных украшений, только старые
стены, источенные временем, и тяжелые двери с потемневшими
петлями.
У входа стояли две жрицы. Лица худые, изможденные. Одежды хоть и
чистые, но слишком простые, аккуратно и почти незаметно заштопанные
в нескольких местах — если бы не опыт носки заштопанных вещей, не
заметил бы. Видно, что храм, мягко говоря, не купается в
деньгах.