— А на
какой? — заинтересовалась маменька.
— Пока, на
данный момент, — сказал я. — Аня едет со мной. Все-таки, в
Череповце у нее и отец, и брат Петька. Пусть она своих
родственников потихонечку подведет к мысли, что может уехать. Мы с
Еленой пока не женимся, значит, свои братско-сестринские отношения
перед ней не светим. Ко мне Леночка в гости все равно не придет, да
и гости у меня не часто бывают. Будем просто жить, щи варить,
судака тушить, книжки писать, а заодно станем экзамены сдавать.
Надеюсь, за год наша Аня подготовится, потом гимназический аттестат
получит. А там, глядишь, я женюсь, а мы все в столицу и
переедем.
Надеюсь,
моя речь прозвучала достаточно убедительно.
Маменька
выслушала, усмехнулась.
— Мы с
тобой все про аттестаты гимназические говорим. А я пытаюсь
вспомнить — куда я свой аттестат засунула? Мне даже мои знания
гимназические вряд ли когда пригождались, а уж бумажка? Сашка,
когда замуж брал, аттестата не спрашивал. А уж попробовал бы
спросить…
Ух,
страшно за батюшку, осмелившегося бы потребовать у невесты
аттестат!
Между
делом моток пряжи оказался смотан в клубок.
— А что,
дети мои, а не попить ли нам чая? — предложила маменька. — Аня, ты
как считаешь?
— Голого
чая? Без ничего? — удивилась Анька.
— Ага,
совсем голого, — кивнула маменька. — Распорядишься?
Анечка
только плечиками повела и отправилась «распоряжаться». Кто же
окромя нашей девочки сумеет наладить контакты с проводником, чтобы
нам подали настоящий чай, а не опилки? Пусть вагон и первого
класса, а проводники все равно дурят нашего
брата-аристократа.
— Ваня,
доставай, — приказала маменька, кивая на «секретную» корзинку,
задвинутую под диванчик.
Когда Аня,
хранившая на мордахе кислый вид, явилась в сопровождении
проводника, несшего поднос со стаканами чая, на столике были
разложены и ее любимые пирожные, и конфеты, и яблоки.
— Анечка,
девочка моя, — сказала маменька, крепко обнимая и целуя свою
воспитанницу. — Мы с Иваном поздравляем тебя с днем Ангела! Как
приедем, мы и в церковь сходим, и помолимся, и стол накроем, а пока
так — по-дорожному, скромно, но от души.
Маменька
не стала говорить Ане то, что она сказала мне вчера наедине. Мол —
как жалко, что Анечка не ее дочь. Дескать, она бы ею гордилась. Не
стану врать — мне даже на несколько секунд завидно стало. Какой-то
девчонкой она бы гордиться стала, а мной? Что, мной, таким крутым и
умным, гордиться нельзя?