Что б ее, эту Москву. Мечтал, что
домой уеду, как же…
Я вышел из зала мирового суда
Тверского участка со смешанным чувством. С одной стороны, испытывал
некое удовлетворение от того, что судья вынес решение не в пользу
истца, который требовал публичных извинений и компенсации
морального ущерба в размере 10 рублей. Сумма странная, но, как я
полагаю – истец хотел малость постебаться или поприкалываться.
Блин, какое слово в 19 веке должно соответствовать нашим терминам,
когда что-то делается не ради самого дела, а ради шумихи и
показухи? Не знаю.
Зал Тверского участка мирового судьи
был полон. Публика похохатывала, представители второй древнейшей
профессии марали блокноты. Наверняка завтра в московских газетах
забабахают статейки о курьезном иске. Читатели позабавятся, а я
опять «засвечусь». Спрашивается – на фига мне это надо?
Ладно, что пока фотографий из зала
суда не делают – техника не та, но рисунок с процесса о краже
дароносицы в газете видел – ваш покорный слуга вытягивает правую
руку вдаль, принимая позу вождя, указывая на несчастного батюшку,
восседавшего на скамье подсудимых. И злобный оскал адвоката.
И что, в Москве иных происшествий
нет? Никого не убили и не ограбили? Нет бы вагон конки с рельсов
сошел (но, чтобы без жертв!) или террористы карету губернатора
подорвали? Но, опять-таки, чтобы не пострадали ни люди, и ни
кони.
А что понаписали-то! «Молодой
помощник прокурора, бичующий человеческую алчность!»; «Восходящая
звезда русской прокуратуры!».
Радоваться бы дураку, но почему-то
противно. Да, еще откуда-то раскопали, что «господин Чернавский,
работая судебным следователем в глухой провинции, сумел блестяще
раскрыть уголовное дело по убийству конокрада!».
Почему именно это дело? Не раскрытие
убийства старика-мещанина собственным сыном, не расследование
смерти чиновника из Петербурга? Теми делами, раскрытием которых
можно гордиться? Дело по конокраду закончилось тем, что всех
убивцев отпустили из зала суда, а это прокол.
Еще хорошо, что не написали, как
следователь укрыл в своем доме малолетнюю правонарушительницу, а
теперь еще и пытается воспитать ее аки благородную барышню.
Но самое обидное про мой город. С
чего это Череповец стал глухой провинцией? Слов нет, сплошные маты.
Но так как я запретил Аньке ругаться матом, так и сам не стану.
