На мгновение мне показалось, что они прислушаются. Но тут же
последовал очередной громкий выстрел, и пуля увязла в барьере.
Снова. Сразу несколько моих бойцов выскочили вперёд, готовые
отвечать огнём.
– Командир! – взревел Гвоздь. – Давай команду, достанем их!
– Спокойно, – процедил я. – Не убивать.
– Да они ведь просто так не остановятся! – воскликнул он.
Я понимал, что под огнём находиться долго нельзя – патрон у них
может и немного, но достаточно, чтобы прицельным попаданием снять
кого-то из моих.
– Ладно, – выдохнул я, почувствовав нарастающий гнев. – Придётся
показать, что мы не мальчики для битья.
Оглянувшись, я махнул рукой, приказывая Булату и Фокусу
подготовить броневик. И в тот же миг снова сложил пальцы в «Тарн».
Я усиливал его потоками эфира.
Вокруг броневика, а также нас с четырёх сторон, поплыл лёгкий
мерцающий свет, почти прозрачный. «Тарн» всегда жрал много энергии,
но результаты стоили того.
– Гвоздь, Кора, – сказал я командным тоном, – занять позиции,
чтобы прикрывать броневик. Булат – жми на газ. Тарань
баррикаду.
Раздался рёв двигателя. Боевая машина двинулась к баррикаде, и
тут же – как я и ожидал – над нагромождением засверкали вспышки
выстрелов. Пули заструились, разбиваясь о наш магический барьер,
вызывая едва заметное искажение воздуха, словно лёгкий колеблющийся
туман. Я пошёл рядом с броневиком, держа руку перед собой. В любой
момент мог сложить дополнительные знаки, если им взбредёт в голову
какой-нибудь фокус.
– Приготовить гранаты! – рявкнул чей-то голос в укреплении.
– Аккуратнее! – крикнул я своим. – Следите за траекторией.
Верх баррикады вспыхнул, и кто-то метнул небольшой
цилиндрический предмет. Я уж подумал, что местные решили всерьёз
нас грохнуть. Но граната срикошетила от верхушки нагромождённых
машин и упала на открытую землю перед баррикадой, не долетев до
нас. Раздался громкий взрыв, раскалённые осколки брызнули в
стороны, но «Тарн» поглотил всё. Со стороны это выглядело словно
грохот в пустоту – волна разбилась о невидимый купол.
– Продвигаемся! – скомандовал я.
Броневик, рыча двигателем, накатил на край баррикады и начал
давить железные листы, смятые корпуса машин. Скрежет металла
раздался такой, будто сам город застонал от боли. Я чувствовал, как
весь завал ходит ходуном, а внутри баррикады люди, наверняка, в
панике метались.