Ещё несколько выстрелов – бесполезных. Пули буквально тонули в
нашем щите. Я заметил, что парочка ребят в укреплении при виде
такой мощи начала что-то орать своим – мол, надо отходить.
– Ладно, хорош, – пробормотал я, останавливая броневик жестом. –
Теперь, надеюсь, они врубились, что у них нет шансов.
Осторожно приподнявшись, я прокричал:
– Давайте без глупостей! Прекращайте стрельбу, или мы
действительно всё тут снесём! Я не шучу. У нас нет желания убивать,
но если вы не прекратите – будем вынуждены действовать жёстче.
По баррикаде прошла волна движения, как будто там кто-то выбежал
вперёд. Выстрелы стихли, только лёгкий стон металла и шелест шагов
доносились. Я жестом приказал бойцам сохранять позиции – мало ли,
ловушка.
– Давай, выходите! – снова крикнул я. – Разговор есть.
Наконец, сверху приподнялись несколько фигур. Я разглядел
мужиков лет по сорок-пятьдесят. В руках у них были самопалы, у
одного – двустволка, у другого – автомат неизвестной модели. Каждый
выглядел измученным, побитым жизнью: заросшие бороды, худые лица,
но глаза решительные.
– Хватит стрелять, Клим! – раздался приглушённый бас. – Этих не
пробьёшь, у них маг защита.
– Тьфу… – выругался один из них и опустил автомат.
Видно, что они прикидывали, что лучше – убежать или выйти к нам?
Когда броневик прорвал край баррикады, у местных уже не осталось
психологического преимущества. Дальше они могли либо сдаться, либо
быть раздавленными.
– Главный кто? – спросил я.
Сперва молчание. Потом один – тот, что с двустволкой, – громко
крикнул:
– Зачем вам наш старший? Чего вам вообще надо?
– Обсудить разрыв и эвакуацию, – ответил я твёрдо. – И вообще,
мы хотим пройти дальше. Не станем мы в вашем форте оставаться,
можете не переживать.
Он замешкался, явно не зная, что делать. Пулями нас не пронять,
граната не помогла. Остальным тоже стало ясно, что мы – слишком
крепкий орешек.
– Спокойно, Клим. Пусти их, – вдруг раздался новый, хрипловатый
голос. – А то они могут и натворить тут дел.
Я поднял взгляд: над баррикадой появился мужчина, ростом под
метр восемьдесят, крепкий, с волевым лицом и коротко остриженными
волосами, блестящими в слабом свете. В руках у него был карабин, но
он его держал опущенным.
– Ты кто? – спросил я.
– Я Марк Захаров, – ответил он, не меняя жёсткого выражения
лица. – Старший тут, считай.