– Пойдём-ка обратно к превращённым, – сказал я, обводя их рукой,
мол, следуйте за мной.
Мы поднялись по коридору до клетки, где лежали новые экзорканты.
Двое солдат сторожили, держа оружие наготове. Я ткнул пальцем в
дверь:
– Видите? Тела ещё тёплые, а уже подчиняются тёмной магии.
Вряд ли они могли ощутить их тепло, как это удавалось мне. Но
мне было все равно. Я пытался рассмотреть в них что-то особенно.
Что-то что отличало их от остальных.
– Их надо убить, – сухо повторил Ладыжин. – Все эти…
«новые».
Я нахмурился, а Краснов окинул меня взглядом, будто ждал, как я
отреагирую. Да, решение проще простого: избавься от источников
угрозы. Но при этом мы потеряем шанс понять, как именно происходит
заражение и есть ли шанс вернуть людям человеческий облик.
– Погоди, – ответил я твёрдо. – Есть вероятность, что нам
пригодятся эти экземпляры для исследования. Если получится выяснить
методику обращения, то сможем создать противоядие.
Ладыжин насмешливо склонил голову:
– Сомневаюсь, что от них будет прок. Но смотри сам.
– Тебе придётся мне поверить.
Он, скрестив руки на груди, продолжил спорить:
– Градов, ты хочешь оставлять всю эту нечисть в живых? Ты же
видишь, к чему это приведёт. Они могут «включиться» в любой момент
и напасть на нас изнутри. Я предлагаю самое простое и эффективное
решение – расстрел.
Он говорил спокойно, но я услышал в его голосе напряжение –
видимо, он уже устал от всех этих заморочек. А его цель была
снизить риски для Империи любой ценой. Но я не мог так просто
согласиться.
– Не торопись, – провёл я рукой по волосам, чувствуя знакомое
раздражение.
– Да как не торопись! – закричал Ладыжин, зловеще сощурив глаза.
– Ты сам говоришь, что они могут быть транслирующими глазами для
колдуна. А вдруг он через них смотрит и уже знает, что мы
здесь?
– Пока не светятся, не смотрит, не переживай, – усмехнулся
я.
Мы продолжали яростно препираться, в то время как Краснов молча
наблюдал, перенося взгляд с одного на другого, словно решая, на
чьей он стороне. Но продолжалось это недолго, потому чтозаметил,
как у одного из заключённых экзоркантов загорелись глаза. Это
значило, что он прямо сейчас ведёт трансляцию своему хозяину. Я
перестал спорить, потому что у меня в голове созрел план
В конце концов, я услышал
– Ладно, допустим, я согласен: расстреляем, – собственный голос
прозвучал почти отстранённо. Даже в теории такие слова для меня
было произносить в новинку.