Лицо Ладыжина словно дёрнулось от удивления:
– То есть… что, ты сдаёшься?
Я прервал его резким кивком:
– Завтра на рассвете вывезем их в город, там устроим показательную
казнь. Всех этих… новых экзоркантов и потенциально заражённых
людей.
– Ты спятил? – выдохнул Краснов. – Почему не здесь? В чём смысл
везти их в город, да ещё и на рассвете?
Его глаза метали искры: ему явно было непонятно, зачем я
собираюсь рисковать, вывозя опасных созданий за пределы гарнизона.
Но я уже видел в глазах Ладыжина напряжённый интерес: он чуял, что
я что-то задумал.
– Потому что… – я произнёс холодно, – я не доверяю твоим людям в
данной операции. Не хочу, чтобы кто-то из них проболтался имперцам,
заранее предупредив о планах.
Краснов мгновенно ощетинился:
– Ты думаешь, я держу здесь стукачей?
– Возможно. А может, и нет. Я не хочу рисковать. Важно, чтобы
никто не узнал о казни до её свершения.
Слова давались мне тяжело, ведь я стоял и, по сути, подписывал
приговор живым людям. Слышал их крики через стенку, представлял, в
каком ужасе они сейчас. Но мой внутренний план требовал именно
такой жёсткости.
– Ладыжин, – я повернул к нему лицо, – тебе подойдёт такой
расклад?
Тот колебался, в глазах читалась настороженность:
– Посмотрим. Пожалуй, да, хотя я не люблю возить заразу по городу.
Но если уж… Ты уверен, что это не гиблая затея?
Я не ответил, лишь скрипнул зубами и пожал плечами. В голове уже
кружилась куча мыслей, как всё провернуть, но я не мог делиться
ними ни с Ладыжиным, ни с Красновым. Достаточно, что они повелись
на эту идею.
В соседней камере заложники подняли дикий крик, услышав слова о
расстреле. Они вопили, ругались, кто-то плакал. Ещё час назад я сам
был категорически против подобных мер, но теперь… вынужден был
играть роль.
– Отлично, – процедил Ладыжин, явно всё ещё не веря моим словам,
– значит, завтра на рассвете – в город. Хорошо.
– Я распоряжусь чтобы все подготовили, – угрюмо кивнул
Краснов.
Я просто отмахнулся и вышел, стараясь не видеть, как люди в
камерах смотрят мне вслед полными ужаса глазами.
Когда я вышел из ангара, меня уже ждал Старший. Он стоял,
прислонившись к стене, и смотрел на меня взглядом, в котором
читались упрёк и непонимание. Подслушивал значит. Ай, нехорошо.
– Командир, – тихо сказал он, – это правда? Ты и впрямь
собираешься расстрелять всех тех людей, которых мы с таким трудом
спасли?