В свое время, когда местные только прибыли осваивать дикие
просторы, существовало единение всех родов во имя выживания и
преодоления сложностей. Поднимались стены вокруг свежих срубов,
мужики посменно жгли костры и охраняли сородичей от дикого зверья.
Годами позже, семейства твердо встали на ноги, кто-то чуть лучше,
кто-то похуже — но не голодал никто. Некоторым работа на земле не
нравилась, те сбивались в охотничьи отряды и добывали мясо с
пушниной. Потихоньку возвели храм, мельницу, каменное здание
кузницы с молотом на водной тяге. Словом, без налогов и поборов
вздохнули спокойно — люди в основном были умелые и к работе
способные. Даже купчины со старой родины где-то разнюхали о новом
поселении и повадились устраивать ярмарку поздней осени, меняя
местные меха на столь необходимые в быту вещи, пусть и по
грабительскому курсу.
Были и те, кому работать вовсе не хотелось — как и везде на
свете. Кормились они случайными подработками и тем, что выходили в
караул на охрану вместо тех, кто должен был стоять в страже, но
предпочитал нанять себе замену — и было таких множество, все же за
день хороший хозяин получал куда больше, чем платил подменщику. Так
продолжалось, пока один из крепких хозяйственников не продвинул
дельную затею — выделить стражу отдельным отрядом, да платить им
помесячно всеми семействами, дабы не отвлекать честных мужей от
дел. На общем сборе поддержали затею, себе на беду.
Через полгода после тех событий и случилось явление миру нового
барона — и стал им как раз тот, кто идею стражи и предложил.
Дело-то нехитрое: рассказал он страже о дикой несправедливости,
мол, мы тут ночами не спим и живота не щадим за тряпки и прокорм, а
остальные в тепле да на перине жен прижимают. Возмутились охранники
такой несправедливостью, да на следующем сходе и назвали себя
баронской дружиной.
Далеко не все согласились с самопровозглашением новоявленного
барона. Многим крепким хозяевам было вовсе непонятно, с какой это
стати им отдавать немалую часть нажитого своим трудом, и кормить
бездельников, пусть и вооружившихся дрекольем. Иные подчинились, но
большая часть выступила прямо — драки избежать не удалось.
Столкнулись топоры и копья, пролилась кровь меж родичами, да только
ведь не один день готовились планы становления баронства — и
бунтовщики были обречены. Хозяйства и добро их разделили на всю
дружину. Хорошо хоть в рабство семьи обращать не стали — вернее,
отец-настоятель храмовой церквушки не дал. Иначе отказался бы
возводить зачинщика в баронский титул — так что обошлось на первое
время.