Не был он легкомысленным, наивным и доверчивым, потому сразу не
поверил словам храмовника о справедливом суде и молниях с ясного
неба. Да, он слышал раскаты грома, да, на небе ни облачка, да, есть
сотни свидетелей, ну и что? Если бы небеса карали за убийство
невинных, он бы давным-давно умер, причем десяток раз кряду, а в
больших городах люди так и вовсе оглохли бы от громовых раскатов и
ослепли от нескончаемых вспышек.
Легко и приятно храмовнику — стоит себе счастливый напротив,
улыбается своим мыслям и грезит организовать святое место для
паломничества — прямо там, где стояла виселица. Впрочем, дело
хорошее — прибыльное.
— Быть по сему, — солидно промолвил барон, слегка наклонив
голову в знак одобрения.
— Спасибо, ваша милость! — воскликнул духовник, неловко
поклонился и заторопился на выход, даже не дождавшись милостивого
разрешения покинуть покои.
Пусть радуется — барон сделал жест рукой, дозволяя пропустить
счастливого человека.
— Рядом поставить трактир, с удобным видом на святое место, —
распорядился он через минуту, как за духовником закрылась
дверь.
— Будет сделано, — над ухом тихо заскрипело перо. Бессменный
писарь — потому как единственный грамотный, хоть и пишет через
слово с ошибкой, сделал пометку в свитке, чтобы позже озадачить
старосту — первый человек деревни отсутствовал по уважительной
причине, потому как помер от молнии, а нового избрать еще не
успели.
— Что с лесорубом повелите сделать? — уважительно поклонился
глава баронской конницы, сэр Аэнти.
Еще шесть лет назад его звали Антипкой, но разве кто вспомнит
обидное прозвище сейчас, глядя на представительного, солидного
мужчину? Вспомнит, наверное, да сказать побоится — вот уж в кого
точно должна была давным-давно ударить молния.
— Мое слово — железное, — чуть подумав, ответил он, — его семью
не трогать, изъятое вернуть.
— Ваша милость, все вернуть сложно будет. Дом пограбили сгоряча,
сарай сожгли.
— Так то народ, а не я, — хмыкнул барон. — Не удивлюсь, если и
скотину у него увели, и инструмент умыкнули.
— По миру пойдет, — равнодушно отметил командир.
— Так нам живые легенды не нужны, вредно это, — отмахнулся
барон.
Как считал он сам, для историй о знамениях полезно, когда все
участники на том свете. Был бы лесоруб здоров — другое дело, польза
от него шла ощутимая, но увы — допрашивали его с лютым
пристрастием, как он только на ногах держался...