Карн поднялся на мост. Это была
узкая, массивная, возведенная буквально на века конструкция,
стоявшая без ремонта уже лет пятьдесят. Облупившаяся краска перил,
рыжие потеки на стальных болтах размером с кулак, вылинявшие
растрепанные стальные тросы – все в лучших сталкерских традициях.
При этом мост производил положительное впечатление, несмотря на
признаки явного запустения, он выглядел надежно. И он был
надежен.
Вечерами здесь почти всегда тусили
влюбленные парочки, студентки с «зеркалками» и откровенно
завышенным чувством собственной значимости, наркоманы и любители
потрахаться на свежем воздухе. В общем – озорная молодежь.
Карн остановился ровно посредине
моста. Достал сигарету и прилип к горизонту. Река неспешно
наступала, ровно – с востока на запад. Молодое солнце наполнило
водную артерию расплавленным порфиром вперемешку с бликующим
багрянцем, от берега до берега. Удивительное зрелище,
завораживающее своей простотой.
Карн любил это место, любил порой
приходить сюда, желательно – в одиночестве. Хотя там, за мостом,
где лесные плеши хаотично сменяются косогорами и пляжами, можно
неплохо провести время в компании. Там, как минимум, еще не все
засрали и презервативы встречаются не под каждым деревом. Через
одно.
Но мост... Здесь Карн действительно
отдыхал, душой и телом. Однажды, давным-давно его привели сюда
родители. Хотя подожди, он ведь и сам бывал тут раньше. Точно! Лет
в десять-двенадцать он имел какую-то сверхъестественную тягу к
одиночным прогулкам, но отнюдь не по улицам родного города. В
частности – он обожал бродить по этому огромному парку, который
фактически представлял собой относительно нетронутый кусок дикой
природы, по-бунтарски раскинувшийся в самом центре древнего полиса,
между четырьмя его районами. И ведь не боялся тот мальчишка ни
бомжей, ни маньяков, ни собак, ни лис (да, тут и лис видели).
Бродил себе по холмам и рощам с мыслями о вечном наперевес. Юность
конечно храбра, но чаще беззаботна. И безрассудна. За что и любима
стариками.
И ведь много чего видел он во время
своих прогулок. Например, однажды наткнулся на мужика, дремучего
такого, толи седоватого, толи рыжеватого, уже и не вспомнить. Мужик
сидел на пеньке, положив ногу на ногу, на плечи был накинут длинный
плащ грязно-синего цвета. Да и не плащ вовсе, скорее лохмотья,
отдаленно напоминающие плащ. Подле пенька лежала забавного вида
остроконечная шляпа с широкими полями, тоже – грязная, древняя.
Рядом в траве Карн заметил длинную палку.