– Я – тлатоани Акатль, – сказал правитель. – По-вашему –
президент Акатль. И я счастлив приветствовать вас, о боги! Вы
пришли возглавить наш народ?
Слово «президент» говорило Риму больше, чем возможные кипы
устных отчётов. Если здесь верховное лицо и, вероятно,
главнокомандующий всех агломераций, называет сам себя именно так –
значит, пущенные ими сто лет назад семена дали нужные всходы.
– Приветствую тебя, президент Акатль, – Рим слегка склонил
голову, заодно акцентируя дальнейший истинный титул верховного. –
Мы спустились посмотреть, как именно несёте вы наше знамя. Не будем
уже терять времени. Отведи нас туда, где мы можем поговорить
свободно. И ты расскажешь обо всем, что случилось за время нашего
отсутствия.
Нечего было и ожидать, что для исчезнувших богов сохранят их
троны. И без того было видно, что пирамиду, за время правления всех
тлатоке, неоднократно перестраивали. Но президент, похоже, знал,
что делать – быстро повернулся к своим жрецам, выкрикнул пару слов,
которых Рим не разобрал, – и те, поклонившись, рассыпались
исполнять какое-то приказание. Какую бы команду президент ни
отдавал, она явно была не на русском языке. Похоже, мешика
сохранили свою культуру и язык наравне с русским, превратившись в
полноценных билингвов.
Президент показал рукой на центр пирамиды. Выглядел он сейчас
точно как статуя дедушки Ленина, вечно указывающего в светлую даль.
И боги без лишних слов последовали за ним.
– Народ, посмотрите, – еле слышно пробурчал ошеломлённый Бык. –
Вы это видели?
Рим, зная, что на него сейчас снизу пялится полгорода, предпочёл
сильно не крутить башкой. Боковым зрением он уже заметил, до чего
разросся город. Потому Рим стал не спеша, величественно,
поворачивать шею, глядя по сторонам как бы свысока, оглядывая свои
владения.
И оглядывать было что. Куда пропала пустыня с убогими хижинами?
Если не считать пирамид и налаженных ими же мастерских, конечно
же.
Теночтилан весь был усеян каменными постройками – сверху
похожими, но вполне привычными. Порою они достигали трёх-четырёх
этажей и выше. Имелось некоторое сходство с российской цивилизацией
начала 20 века. Разница была лишь в безумном дизайне строений, на
которые явно камня не жалели. Здания закручивались в необратимую,
извилистую мешанину линий, тем не менее удерживающих неуловимую
внутреннюю логику. Словно проектирующий их архитектор вместо линеек
использовал школьные лекала. От здешних кривых улиц сошёл бы с ума
любой градостроитель будущего.