В некотором раздражении на самого себя Рим стукнул кулаком по
груди. Кровоснабжение, значит? Нервная система? Давайте уже
восстанавливайтесь, сволочи! Чертовщина всякая в башку лезет. Рим
ещё раз стукнул себя по груди, потом ещё. На четвёртыйраз ему
удалось резко прокашляться. Затем, собрав воздуха в грудь, Рим
отчетливо проорал:
– Бойцы!
Все, как могли, тут же посмотрели на него.
– Все живы?! – добавил Рим.
– Да, командир, – ответил Бык. Тут и там послышались
подтверждения -- робкие, неуверенные.
– Отлично, – пробормотал Рим, – отлично…
– Больно, – тихо сказала Фифа.
– Что? – повернул голову Рим.
– Больно мне. Давишь…
Рим обнаружил, что левой рукой всё ещё сжимает Фифу за плечо, и
сразу же разжал хватку. Синяк, похоже, все же останется, и Рим
почувствовал весьма неуместное удовлетворение: всё же не совсем его
расколбасило. Какая-никакая сила есть, а остальное вернется со
временем.
– Фаэт, – прохрипел Рим, – ты где?
– Там же, где и всегда, – невозмутимо сказал андроид. – В
главном зале. Я отвезу вас.
Гравикровать тут уже перестала слушаться команд. Все они
развернулись и плавно, гуськом, поплыли друг за дружкой по коридору
корабля.
Только сейчас Рим понял, что понятия не имеет, что происходит.
Почему их разбудили? Плывя на койке, он моргал, глядя на низко
нависающие потолки из неизвестного металла. И пытался собрать мысли
в кучу.
Они выполняли боевое задание. Затем странный звук, какое-то
силовое поле, Испания XV века, оторванные головы, катящиеся по
ступеням пирамиды ацтеков, покачивающийся на волнах корабль,
средневековый купец, отвешивающий леща служанке… Мертвая группа
бойцов в проржавевшей машине…
Рим не мог расставить эти события по порядку.
Он не знал, что за чем идёт, но понимал, что творится какая-то
хренотень в хронологии. Что-то, связанное со скачками во времени.
Не было понятно, где прошлое, а где будущее. Что было вчера, и что
должно случиться завтра. Где они вообще? Точка отсчёта законов
физики, норм природы, этики, морали, военного, кодекса, личных
амбиций? Были только он его команда. И это странное пробуждение,
которое, похоже, пошло не по плану.
От мыслей Рима оторвало осознание, что и он, и все остальные
гравитационные платформы выстроились по ровному кругу. Когда все
оказались обращены к центру, там же и загорелась голограмма
Фаэта.