Но все же
Ёлка не бросилась наружу, как ребёнок, чтобы посмотреть на тарелки.
Вместо этого она, явно робея перед Римом, сжимала пальцы в кулачки,
переминалась ноги на ногу и, наконец, бросилась к Малинче,
обнимаяеёза плечи.
– Марина!
– взволнованно сказала Ёлка. – Пошли! Смотри, там воздушные корабли
богов! Это такое чудо! Пошли, посмотрим!
Малинче
продолжала сидеть на месте.Риму стало противно от такого благоговения перед
его персоной. Он подошёл, мягко положил ладонь на плечо
Ёлки: таслегкавздрогнулаот неожиданности.
– Всё
хорошо, – сказал Рим. – Иди, посмотри, если хочешь. Можешь даже
внутри посидеть. Понажимать на кнопки.
Дрожащими
губами Ёлкапопыталась что-то
сказать, но только всхлипнула от наплыва эмоций, бросила Риму благодарный взгляд и
выбежала.
Рим со
смотрительницей остались одни. Тени шатнулись – тарелки пошли на
снижение. Снаружи начали дико ржать лошади.
Римподошёлк
покачивающемуся гребному винту, в последний раз провёл по нему
рукой. Затем покопался в кармане робы, вытащил ненавистную ему
гирлянду, которой в знаксобственной«божественности»когда-то
повязывал голову. Повесил ленту на винт, глядя, как она
покачивается вместе с ним.
Никакие
объяснения не
нужны. Потомки придумают,
каких почестей достоин этот артефакт воплощённого
Кетцакоатля.
– Ты не
бог, –отчётливопроизнесла Малинче.
Она всё
ещё не смотрела на него. Со своего места Рим мог видеть лишь её
кончик носа, закрытый капюшоном.Длиннымиседымипрядями спускались гладкие волосы по грубой
ткани плаща.
– Меня
зовут Андрей Разумовский, – сказал он. – Я простой солдат из
будущего. Со своей командой я преследовал цель, чтобы её захватить.
Мы потерпели неудачу, и нас выбросило сюда. Похоже, некие высшие
силы решили нас пощадить.
Малинче
разжала ручки стула, в котором сидела, чуть подняла голову. Открыла
Риму лицо и засмеялась – молодым, звонким, искренним смехом, сразу
разгладившим все морщины, разорвавшим на части десятки прожитых
лет.
– Спасибо
за рассказ, – поблагодарил Рим, идя к выходу. – Это был ценный
урок.
Малинче
продолжала смеяться ему в спину. Рим торопливо накинул на себя
капюшон робы, убеждая себя, что хочет просто защититься от пыли. К
моменту, когда они вернутся на корабль Фаэта, он уже сумеет сам для
себя осознать, что именно за урок уяснил сегодня.