— Рад знакомству, Илья Сергеевич, — я не мог поверить своей
удаче. — У меня к вам тогда вопрос, как раз про дела моего
отца.
— О делах потом! Сейчас время веселиться и приятно проводить
досуг. Хотите, я проведу вам экскурсию по местному обществу? Вы же
в академии все время учились, внешнего мира толком не видели.
Коршунов, вполне соответствуя своей фамилии, взял меня в оборот,
поведя по широкой дуге вдоль всего зала. Я не возражал, видя в нем
ценный источник информации. Судя по бокалу в руке и его речи, еще
три таких штуки, и он расскажет мне все, что я хочу узнать.
Так бы и случилось, если бы из бокового прохода между залами не
вышел Сапрыкин. До чего же мерзкий тип! Весь его образ вместе с
черным костюмом и двумя хлыщами по бокам вызывал у меня стойкое
отторжение.
— И как у вас хватило наглости заявиться сюда в таком виде? —
без приветствия спросил он, глядя мне в глаза.
Мы с неприязнью уставились друг на друга. Что, сиятельство, не
смогли простить, что я не согласился на вашу помощь? Или тут что-то
другое?
— Тоже такой хотите? Вы знаете, вам такое не пойдет, — с легкой
улыбкой ответил я и повернулся к Илье Сергеевичу, — так как вы
говорите, называется этот стиль подсвечников?
Мой ответ и явное игнорирование сиятельной персоны, добило
Сапрыкина. Его щеки пошли алыми пятнами, да так сильно, что даже
Коршунов начал косить на него правым глазом. А левый в это время
пытался следить за остальными свидетелями нашего разговора. Так и
косоглазие недолго заработать!
— Георгий Александрович, я начинаю беспокоиться о вашем
здоровье, что-то вы плохо выглядите, — учтиво заметил я. — Может,
позвать лекаря?
На нас стали оглядываться. Сапрыкин смотрел на меня, хищно
раздувая ноздри, но нашел в себе силы не отвечать на мою фразу.
Лишь дрогнула рука, которая машинально потянулась к отсутствующей
шпаге.
Теперь я был рад, что на прием с оружием нельзя было.
— Я запомню ваши слова, ваше сиятельство, — выплюнул он и с
гордо поднятой головой прошел мимо меня.
Один из его сопровождающих хотел нарочно задеть меня плечом. Но
в такое я умел играть уже давно и напряг мышцы. Хлыщ врезался, и
его едва не развернуло от удара.
Я мило улыбнулся и наклонил голову к плечу, ожидая какой-нибудь
витиеватой тирады. Но увы, такого удовольствия мне не доставили,
лишь угрюмо окинули взглядом.