Зависть. Воистину, ты движешь
большинством двуногих, ты вынуждаешь предавать и продавать, ты
делаешь губы холодными, а руки трясущимися, ты наполняешь сердца
ненавистью и злобой. Ты правишь половиной мира, и как отвратителен
этот мир!
Арина осталась ночевать одну ночь,
другую, третью. Организовала и провела девять дней. Ухаживала за
Людмилой Георгиевной как за маленькой: умыться, зубки почистить,
выпить лекарство, сделать укольчик, спать пора и прочая, и прочая,
и прочая…
Вывезла за гостями грязь.
Оплывшая, опухшая от слез женщина
вызывала в ней острую жалость.
Разродившаяся Виноградова слегка
приревновала, ей не хватало внимания и заботы. Арина перестирывала
гору пеленок и подгузников, целовала мягкую теплую щеку,
выслушивала невнятные жалобы на Васю, и уносилась к Семеновым.
Кузнецовский же первенец вел себя образцово-показательно: ел и
спал, ел и спал.
Раньше Арина думала, что такие
младенцы существуют лишь в больном воображении авторов всевозможных
пособий для молодых мам. А вот и нет. Новорожденный Иванушка
оказался сказочным, пухленьким, веселым и спокойным. Просто чудо
расчудесное. Его мутно-голубые глазки и вздернутый носик совершенно
очаровали Васиных стариков.
Кузнецовы были людьми простыми и
строгими, чемпионка им никогда не нравилась. Но долгожданный внук –
это совсем другой коленкор! Старший сын и первая сноха нарожали
четырех девчонок, тоже неплохо, само собой. Совсем неплохо. Да и
живут тут же, в Калошкине, на глазах. Ан первый внук – он и есть
внук! Продолжатель рода. Кузнецов-младший. Уважил Василий стариков,
нарек сынульку в честь отца. Помозговали родители, поспорили, да и
отправилась свекровь (на полгодика, сынок, до осени) к молодым в их
однокомнатную хрущевку. Алена воспряла духом, стала в спортзал
наведываться, успокоилась, подобрела и внезапно заявила
подруге:
– Нет, все же друзья – они из
детства. Настоящие которые.
И что ей ответишь?
То ли она собственную неправоту
признает, – весьма сомнительное допущение, – то ли просто
сентиментальную чушь порет – попробуй разберись. Хорошо, что со
свекровью неожиданно поладили.
– Не поверишь, у нас с Надеждой
Борисовной прям любовь началась. Сюсюкает с Ванечкой, в попку
целует. Я сцежусь, бутылочку с молоком в холодильник заброшу – и
фьюить! Благоверный маме рассказал, сколько я в клюве приносила,
она прониклась. Гонит заниматься, чтобы я, значит, форму
восстанавливала. Только просит не упираться особо пока, чтобы
молоко не пропало. Такие дела.