Хмурый, плотно сбитый человек ждал их около машины. «Буханка», как он её назвал, послушно зарычала, когда он захлопнул дверь в кабину. Настя села на длинное сидение и прислонилась головой к стеклу, но совсем скоро ей пришлось отказаться от этого – дороги в Захаровку были настолько крутыми, что девушка ещё в начале пути отбила себе лоб.
– Никогда вам этого не прощу, – прошептала она, не в силах сдержать накатившую ярость.
– Что ты говоришь? – не расслышала Кристина Михайловна и нежно погладила дочку по щеке.
– Ничего!
Настя улеглась на колени матери и, пытаясь отвязаться от неприятного запаха земли и металла, посмотрела в окно. Уазик ехал сквозь густой лес, и кончики деревьев находились так высоко над землей, что в какой-то миг показалось – машина проезжает в очень глубоком рве. Как в этой деревне кто-то может жить? Как туда вообще добираются? Так далеко от города, от больниц, от магазинов! Неужели там у них есть хоть что-то человеческое? Вряд ли. Только глушь, тьма, дикие звери... Мысли Насти постепенно потекли прочь, смешались с темнотой вечера и мягкостью коленей матери. Стволы деревьев безостановочно мелькали и вскоре слились в единый ребристый поток, как вдруг нечто странное отчетливо проявилось в их глубине. Девушка перестала дышать и присмотрелась – да, где-то там, в нескольких метрах от них, в самой чаще бежал мужчина. Но как он мог двигаться с такой большой скоростью?!
Сердце Насти испуганно забилось, и она вскочила.
– Тише, доченька, задремала? – встревожилась мама.
– Да, наверное, – согласилась девушка. Она почувствовала, как слипаются глаза, и, после тщательного осмотра окна убедилась – в лесу никого не было.
– Вот мы и подъезжаем, – пробубнил через два часа водитель, и семья, не сговариваясь, повернулась назад – посмотреть в лобовое стекло.
– Но ведь там ничего нет, – сказала Настя.
– Есть-есть, – уверенно сообщил мужчина, – вы просто пока не видите.
И действительно, совсем скоро они въехали на сельскую дорогу, немногим лучшую, чем дорога лесная, и уазик резковато остановился. Настя почувствовала себя вещью, с которой не очень-то хорошо обращались, пока несли в пустом металлическом ящике.
– Спасибо вам, – искренне поблагодарил отец и протянул свернутые купюры.
– До свидания, – попрощался водитель, и уазик не слишком уверенно развернулся на ухабистой границе леса.