Так я и сижу у догорающего костра, жду пока остынет вода и вспоминаю события последних дней. Думаю. Вот живу я в теле этого шведа, Олле Густавссона, уже вторую неделю. И могу еще столько же прожить, и в десять раз больше. Наверное. Тепло, воды полно, еда вроде есть, хотя неделю можно спокойно и без еды обойтись. Это ерунду пишут, что если вы заблудились в лесу нужно сразу начинать искать корешки всякие, ловить птиц и рыбу. Неделю можно спокойно идти, была бы вода. Я рыбу поймал не потому, что умирал с голоду, а потому что глупо сидеть голодным на острове, когда вокруг ее полно. Просто глупо. Так о чем я? Да, со мной здесь пока порядок, а с тем мной, который сейчас, надеюсь, в больнице даже не знаю точно какого города, порядок? Он как там, жив вообще, и если жив, надеюсь, что жив, отключать от каких-нибудь систем жизнеобеспечения не собираются? Вполне могут, у нас экономия на всем, на койках в больницах, на лекарствах для больных. Надо как-нибудь сказать им, чтобы не отключали, как-то передать, что я погуляю тут и вернусь обратно, обязательно вернусь. А семья моя там как? Первые дни было не до тяжких раздумий, даже интересно, особенно на фоне рутины последних нескольких лет: работа, дети, в магазин сходить. Ремонт затянувшийся, черт бы его побрал. Даже выбраться на велике на полдня – и то с оглядкой на дела и обязанности. Так плотно обкладываем себя делами, что подумать некогда. Но вот выпал из колеса сансары, получил свободу, и как-то тоскливо стало. Как в мультфильме про Шрека, где он вернул свою прошлую жизнь. Очень хочется верить, что я не умер на самом деле, что мое тело после аварии действительно под присмотром врачей и я в него вернусь. В свою семью, к детям, друзьям. В свою рутину.
Алкоголь снял напряжение, пойду спать. Утро вечера мудренее, как писали в сказках, утром и составлю план действий. Днем еще недалеко от берега нашел огромную старую ель, нижние ветки которой уже начали врастать в землю, образуя шатер. Внутрь накидал елового лапника, им же закрыл продуваемые места. Получилось уютно. Если решу здесь остаться, построю полноценный шалаш, а один-два дня и так перебьюсь. Городской дом, если разобраться, не белее надежное укрытие, нежели палатка или шалаш. Холодный камень дает иллюзию защиты, но рассчитывать все равно приходится на живую силу, хоть свою, хоть товарищей. Случись какой катаклизм, в четырех стенах не выживешь и недели – ни еды, ни воды, ни тепла. Заворачиваюсь в одеяло, натягиваю капюшон худи почти на лицо и сразу же вырубаюсь. Не надо быть праведником, чтобы так засыпать, достаточно пробежать по лесу километров двадцать с лишним…